13 лучших хорроров 2025 года, которые стоит посмотреть на Хэллоуин

Компактное саспенсовое развлечение из Великобритании, большая часть которого происходит в одном автомобиле. Начинается все со звонка дочери, попавшей в автокатастрофу, родителям (Розамунд Пайк и Мэттью Рис); заканчивается же на порядок более страшно (лучше не спойлерить). В любом хоррор-альманахе этот был бы сильнейший сегмент, но и в качестве одноразового фильма на час двадцать история смотрится сносно.

Промерзлый хоррор-мюзикл от нарциссической поп-звезды, которая не побоялась показаться зрителям ходячим кошмаром. В сет-листе — кринжовые истерики из-за потерянного посреди выступления голоса, щепотка «Мизери» и спуск на лифте гостиницы прямиком в ад в качестве кульминации. Тот случай, когда кино пугает не демонами на экране, а демонами в голове того человека, который все это придумал, — Абеля Тесфайе, он же The Weeknd, он же самый скользкий поп-певец в мире (визитная карточка — строчка «Когда я упорот, это настоящий я»). Надо отдать должное и нанятому режиссеру Трею Эдварду Шульцу: больные придумки заказчика уж очень изящно донесены до зрителей.

Заметно переоцененный на родине, но тем не менее вполне бодрый хоррор-боевик в категории «Тарантино на минималках», исследующий связь сегрегации и вампиризма. Несмотря на то что самая впечатляющая часть фильма — этнографическая зарисовка в первом часу из жизни расистского Юга 1930-х, есть и пара экшн-шоу-стоперов (огнестрелом орудует Майкл Б.Джордан, играющий братьев-близнецов), и столько же скримеров, которые остаются в памяти. Главное — не ждать жанровых откровений от работы режиссера, который признается, что злые вампиры-расисты (в роли главного из них — Джек О’Коннелл) вдохновлены злодеем-волком из «Кота в сапогах-2».

Очень нарядно оформленный и визуально впечатляющий готический хоррор с настолько же консервативным содержанием. От появлений усатого вурдалака (Билл Скарсгорд) стынет кровь в жилах, однако феминистская интерпретация фильма не выдерживает критики: героиня Лили-Роуз Депп — квинтэссенция клише девушки в беде, жертвы сексуализированного насилия и в конце концов роковой соблазнительницы. Картина стала наиболее коммерчески успешной попыткой Universal реанимировать своего самого известного монстра — и заслуженно: чистый талант режиссера Роберта Эггерса при всех придирках к смыслам отрицать невозможно.

Недооцененный, патологически-депрессивный ремейк классического «Человека-волка», деконструирующий сюжет об оборотне через призму современных отношений полов и показывающий, как звериная маскулинная сущность заботливого папы в декрете (Кристофер Эбботт) невольно выходит наружу. Весь фильм — слегка треснутый, идущий по швам: оборотни плешивые и ослизлые, членовредительства с их стороны больше, чем собственно насилия, а Эбботт демонстрирует радикальный психологический надлом. Страшно до боли в сердце.

Независимая хоррор-«бэха» со стандартным для жанра наполнением и крайне нестандартной формой: все повествование разворачивается от лица (очень симпатичного и обаятельного в кадре) пса. Благодаря этому приему все остальное расцветает новыми красками: и однообразное нагнетание атмосферы в деревенском доме с призраками, и в меру эффектные скримеры, и мани-шоты с отрисованными на компьютере демонами. Этот эксперимент не станет зрительским хитом, но однозначно войдет в историю жанра по версии ценителей.

Самодельный метахоррор об убийственной силе синефилии. Румынский андеграундный режиссер Адриан Цофей играет самого себя — после успеха своего хоррор-послания Энн Хэтэуэй «Будь моей киской» он увлекается сразу несколькими новыми идеями для фильмов. Среди них — рейд на базу НАТО в Румынии с айфоном наперевес, создание алтаря во имя Ричарда Рамиреса в квартирных условиях и, наконец, буквальный конспирологический газлайт собственных краудфандинговых донатеров. Увлеченное фантазирование о каждой из идей повергает автора в неподдельный ужас, а за голос разума отвечает его жена Дуру. Потенциально культовое кино, которое мы наверняка еще вспомним, когда наши жизни, помещенные онлайн, вдруг сами станут неотличимы от ужастиков.

Ужастик в ритме поп-панка, говорящий о том, что прошлого не воротишь. Неустроенный во взрослой жизни квотербек школьной футбольной команды (Брэндон Раут) противостоит вторжению в городок инопланетной нейросетевой плесени, которую другие жители предпочитают не замечать. Режиссер — одновременно классик и авангардист искусства клипмейкерства Джозеф Кан: «Ик» состоит из сумасшедших монтажных переходов, цифровых спецэффектов и просто летящих со скоростью пули визуальных гэгов и скримеров. Несмотрибельное в моменте зрелище, которое хочется немедленно пересмотреть.

Фильм-рейв, идеально подходящий для включения в программу любой хэллоуинской вечеринки. Ведь на венецианской премьере под саундтрек от Burial танцевал даже сам режиссер Хармони Корин. Под слоем из шизофренического твич-чата, криповых нейросетевых масок младенцев и без конца прыгающих иконок геймплейных интерфейсов скрывается шокирующе реалистичное насилие, которое заглавные герои, управляемые геймером из спальни, применяют к случайным жителям богатых домов.

Корин явно предостерегает всех об опасности дереализации в эпоху цифровых информационных бомбардировок, но и, как его предшественники внутри традиции социального хоррора, допускает фундаментальную ошибку. Эта экранная коллекция вообще из всех самых ярких, залипательных и свежих визуальных морфем современности смотрится как чистое развлечение, не надоедающее, даже несмотря на отсутствие сюжета: ультранасилие прерывается машинима-вставками с бегущим по лугу кроликом и монохромными демонами, танцующими в аду.

Блестящая хоррор-комедия о неизбежности смерти, кратно превосходящая сумму составных частей: копеечной завязки из старого рассказа Стивена Кинга, мастера переигрываний Тео Джеймса в двух главных ролях, нагромождающихся на потеху публике мультяшных смертей в кадре. Все благодаря таланту режиссера Осгуда Перкинса («Собиратель душ»), который знает, о чем говорит, размышляя о смерти. Его чуйка, позволяющая выделять ужасные вещи, над которыми стоит вдоволь посмеяться, но при этом не упускать в угаре те редкие моменты, когда герои заслуживают неироничной человечности, не отказывает ни разу.

Лирический хоррор Стивена Содерберга, снятый от лица привидения в отчетливо азиатском стиле. Фишка — не в завязке с покупкой недвижимости и полтергейстом (фактически уже нисколько не оригинальной), а в уникальных экспериментах с изображением. Режиссер выступает оператором-постановщиком и, как художник-импрессионист кистью, лично управляет своей воздушной камерой: бегает вниз-вверх по лестнице, летает над героями, как мушка, и даже не старается скрыть шатание в такт шага или свою тень, время от времени попадающую на персонажей. Вообще не страшное, но очень увлекательное кино.

Моментальная классика в жанре размашистого хоррор-блокбастера, благодаря которой еще долго будут вспоминать золотой век умных ужастиков, случившийся на наших глазах в последнее десятилетие. Режиссер Зак Креггер гиперактивно переключает точки зрения (от Джулии Гарнер до Джоша Бролина), вырисовывает психологические портреты каждого из героев с романной точностью, после чего заставляет их чертить под линейку эзотерические карты города и противостоять чуть ли не самому Cатане в попытке спасти пропавших школьников. Знать заранее хоть какие‑то виражи этих американских горок — портить себе удовольствие от просмотра, поэтому лучше просто пристегнуть ремни и затаить дыхание.

Не просто хоррор года, а один из величайших кинематографических шедевров современности, открывший новаторскую цифровую форму для стопятидесятилетнего искусства, увязшего в консерватизме. Режиссер Дэнни Бойл и сценарист Алекс Гарленд возвращаются к прославившей их зомби-франшизе, чтобы, как в последний раз, довести свой фирменный экспрессионистский стиль до небывалого пика выразительности и концентрированности. А еще «28 лет спустя» — вершина мальчикового кинематографа, с горкой покрывающая страсть этой аудитории к кровавому гротеску и потребность переживать юношеские терзания на невыносимом уровне надрывности. Если пропустили картину на большом экране — подвели сами себя: таких неоспоримых шедевров студийная махина выпускает в прокат всего несколько штук за одну среднестатистическую человеческую жизнь.