Поиграли в феминизм — и хватит. Что такое фемосфера

Если вам близки феминистские идеи — то есть вы слышали, что существует патриархат, он несправедлив и с этим нужно что-то делать, — то алгоритмы соцсетей наверняка подкидывали разок-другой контент по теме. Но среди безобидных роликов об опыте молодых матерей или шуток про отношения с мужчинами то и дело проскальзывают видео юных девушек, которые призывают «дать мужчинам отпор», «не занижать свои стандарты», «поступать с ними так же, как они с вами».   

Листаешь дальше: девушка под хештегом #феминизм настаивает, что мужчина обязан обеспечивать вам princess treatment, исполнять любой ваш каприз, и, если он не дарит букет из 101 розы на первом свидании, значит, он вас недостоин. Мужчины ведь и так чувствуют себя слишком комфортно в патриархате. Вы же не хотите, чтобы они расслаблялись? 

Новый ролик: содержание любых ваших хотелок — базовый минимум или роскошный максимум? А цветы на каждый праздник? Думает только о вас и кладет весь мир к вашим ногам? Женщина, знающая себе цену, не соглашается на меньшее.

И вроде бы все по заветам феминизма: текущее общественное устройство действительно подпортило нам жизнь, и мужчинам не помешало бы иметь это в виду. Но заставлять их себя обеспечивать, дарить букеты из 101 розы и извлекать из них максимальную выгоду во имя благого дела… Разве это не старый добрый патриархат, где женщина — инфантилизированное безвольное создание, целиком полагающееся на мужчину?

Так рождается фемосфера — якобы прогрессивная интернет-среда, которая на самом деле продвигает консерватизм.

Фемосферу определяет уверенность, что жизнь — это игра с нулевой суммой: мужчины всегда будут причинять женщинам боль и это не изменится, поэтому их можно только переиграть. 

Впервые это слово использовала доктор Джилли Кей, исследующая феминистские медиа в британском Университете Лафборо. Кей обнаружила, что среди части молодых женщин присутствуют такие же реакционные настроения, как и среди мужчин: с 2018 года в мейнстримном феминизме стали отделяться новые движения, использующие прогрессивную риторику, но реакционные по своей сути. Она ввела термин «фемосфера», куда отнесла реакционных феминисток, инфлюэнсеров — экспертов по дейтингу и фемцелов. Другие исследователи относят к фемосфере и просто консервативных инфлюэнсеров-антифеминисток — например, традвайфс или Бретт Купер.

Джилли Кей пишет: «Столь разные на первый взгляд формы реакционного поворота в популярном феминизме сводятся к трем базовым признакам: биоэссенциализму в понимании гендера, агрессивному фатализму и эксплуатации понятий „феминизм“, „класс“ и „сообщество“ для сокрытия враждебности к социальной справедливости и сведения всей проблематики к индивидуальной тактике выживания».

Это роднит их с агрессивными мужскими онлайн-сообществами. «Хотя фемосфера и претендует на противодействие мизогинии и маносфере, она отражает многие из ее регрессивных логик», — говорит Кей.

Чем это отличается от традиционной патриархальной риторики? Тем, что феминизм для таких сообществ — важная часть идентичности. Например, те же дейтинг-эксперты настаивают, что мужчина должен вас обеспечивать, потому что женщины зарабатывают на 30% меньше и тратят непропорционально больше времени на домашние дела.

«В данном случае некоторые идеи левого феминизма, похоже, смешиваются с реакционными консервативными взглядами, — пишет Джилли Кей. — Цифровая культура играет большую роль в перераспределении традиционных координат левого и правого».

«Тебе нужно прикладывать усилия, чтобы выглядеть хорошо. Дорогая, послушай: почему ты выглядишь, будто никогда не принимала душ? Большинство женщин приводят себя в порядок только тогда, когда куда-то выходят. Например, на свидание раз в месяц. Нет, дорогая. Тебе нужно быть красивой для себя, ухаживать за собой. Мне никогда не нужно долго собираться, потому что я всегда готова — даже в плохие дни. 

Я видела тикток, где женщина жаловалась, что не может найти мужчину, но при этом отказывалась менять свою внешность, потому что хотела быть собой. Дорогая, ты пытаешься найти пару — поработай над собой!» — рассказывает блогерка Thewizardliz в ролике «Как стать максимально соблазнительной».

26-летняя Лиз Джабраилова прославилась в тиктоке благодаря роликам о саморазвитии, мотивации, ментальном здоровье и, конечно же, отношениях с мужчинами.

Например, в ролике, посвященном тренду princess treatment, она рассказывает, как стать «избалованной» в отношениях: «Я была бы признательна, если ты дал бы мне немного денег на карманные расходы».  У Thewizardliz больше 8 млн подписчиков на ютубе, столько же в тиктоке и больше 5 млн в инстаграме*.

«Мы сейчас в той точке, когда мужчины хотят, чтобы мы их завоевывали (сложно это говорить и не смеяться). Давайте представим: вы брюнетка, а мужчина к вам подходит и говорит, что ему больше нравятся блондинки. Ваш ответ должен быть максимально спокойным. Вы должны его оскорбить так, чтобы он сам этого не понял», — говорит уже другая блогерка, Каника Батра, с 200 тыс. подписчиками в тиктоке (аккаунт на 500 тыс. был заблокирован). Она ведет блог о жизни «диагностированной высокофункциональной психопатки» и параллельно делится наблюдениями о мужчинах, женщинах и их отношениях. 

В последние годы Батра рассказывает, почему она перестала считать себя феминисткой. «Это движение сожрало само себя. В то же время маносфера открыта для любого нового участника», — рассказала она в одном видео в инстаграме*. «Я была феминисткой до того момента, пока не увидела, к каким последствиям ведет третья волна. Она навязывает женщинам мужские роли и конкуренцию с ними. А еще теперь никто не заводит семьи», — пояснила Батра в другом ролике.

Восприятие мужчин как конкурентов или ресурс — распространенная идея в сообществах, посвященных дейтингу. Так, Джилли Кей обратила внимание на проект Female Dating Strategy, который начинался как форум на реддите (более чем с 250 тыс. участников), а затем приобрел форму подкаста. 

Джилли Кей отметила, что из-за таких инфлюэнсеров и блогов в соцсетях среди женщин распространяются убеждения, которые отражают логику «мужского мира». «Это идеи о том, что мужчины — хранители отношений, а женщины — хранители секса. Таким образом, чем чаще женщина отказывает мужчинам в сексе, тем выше ее ценность на сексуальном рынке. И если у вас есть случайные связи, ваша ценность снижается».

Такие дейтинг-коучи исходят из простой логики: гендерный разрыв в оплате труда пока непреодолим, и, вместо того чтобы бороться за равенство в этом вопросе, разумнее требовать с мужчин «налог на патриархат», чтобы они проявляли свою «мужественность» и финансово обеспечивали своих партнерш. А женщины, в свою очередь, должны проявлять «женскую энергию», чтобы найти достойного и надежного мужа. Кей пишет: «Это невероятно консервативно, но это попытка переосмыслить стратегию расширения прав и возможностей».

Джилли Кей относит к фемосфере и фемцелов — сообщества женщин на реддите, не пользующихся популярностью у мужчин и не занимающихся сексом. Фемцелы отделились от инцелов еще в 2000-е, когда вторые из нейтрального сообщества превратились в оплот мизогинии и биодетерминизма. Фемцелы точно так же строили свою философию на внешности: по их мнению, социальный успех, богатство и успех у мужчин целиком зависят от того, как вы выглядите. И пока инцелы винили в своих любовных неудачах женщин, фемцелы винили свою «уродливость». 

Ренессанс субкультуры случился после ковида, когда тысячи юных девушек по всему тиктоку стали постить мемы про собственное одиночество и ментальную нестабильность, ненависть к мужчинам, современному дейтингу и патриархату, сравнивать себя с Эми Данн из «Исчезнувшей» и другими манипулятивными поп-культурными героинями. В отличие от фемцелов с реддита, для нового поколения отсутствие секса или внимания мужчин не столь важно — главное эстетика, постирония, шитпостинг и вайб токсичной женственности.

Журналистка Эмма Гарленд называла эту волну фемцелов диссоциативным феминизмом. В отличие от оптимистичных успешных феминистских блогов в соцсетях с хештегами вроде #girlboss, блоги диссоциативных феминисток полны нигилизма и саморазрушения. Журналистка связала подъем эстетики токсичной женственности с последствиями позднего капитализма: западные зумеры в условиях экономического кризиса не могут позволить себе хорошую жизнь и экономическое благополучие, и одна из копинговых стратегий — это нигилизм. Но как поясняет Гарленд, такое движение в конечном счете приводит не к революции, а к всепоглощающему ощущению пустоты. Она считает, что субкультуры грустной девушки и фемцела не помогают феминистскому движению, а, наоборот, призывают женщин опустить руки и упиваться собственной грустью.

Об этом подходе заговорили в 2023-м после статьи в The Atlantic, в которой журналистка Хелен Льюис критически высказалась о книге британской писательницы Мэри Харрингтон «Феминизм против прогресса». В ней Харрингтон, некогда убежденная сторонница идей Джудит Батлер, впервые использовала термин «реакционный феминизм». Писательница утверждает, что прогрессивная политика отрицает биологические, эволюционно обусловленные различия между мужчинами и женщинами и видит традиционную семью как способ решения всех социальных и экономических женских проблем. 

Британская журналистка и писательница Луиза Перри — еще одна сторонница такого взгляда на права женщин. Перри несколько лет проработала в кризисном центре для пострадавших от изнасилований и с тех пор критически относится к порнографии, БДСМ и секс-работе. Этот опыт лег в основу ее книги «Темная сторона сексуальной революции» (2023), где Перри анализировала современный дейтинг, насильственные сексуальные практики, «культуру случайных связей» и последствия сексуальной революции в Европе и США. Перри убеждена, что доступность контрацептивов и идеи либерального феминизма о том, что женщины могут заниматься сексом «так же, как мужчины», только играет последним на руку, преподнося секс как развлечение. Она отрицает культуру согласия и уверена, что проституция и порнография не могут быть выбором. 

А еще считает, что либеральный феминизм игнорирует биологические, психологические и физические особенности полов, поэтому убеждение «в насилии всегда виноват насильник» снимает ответственность с пострадавших. Так, по Перри, мужчины от природы гораздо более похотливы, больше нуждаются в сексуальном разнообразии и меньше склонны привязываться к партнерам на одну ночь. А современная культура случайных связей заставляет женщин отказываться от своих естественных потребностей в поиске обязательств, привязанности и защиты.

Хотя многие высказывания Луизы Перри казались регрессивными, критики либеральных изданий The Guardian, The Telegraph и The Times признали, что она задает правильные вопросы обществу. 

Хотя Джилли Кей не упоминает радикальные феминистские сообщества в контексте фемосферы, исследователь медиафеминизма Даниил Жайворонок считает, что они тоже могут относиться к ней.

«Фемосфера — это сборка консервативных и реакционных феминизмов, и радфем — это одна из таких форм. Я бы не проводил различий, потому что они сближаются и в идеологии, и в дискурсе. Многие радфем-сообщества в России, например суперпопулярное „Феминизм наглядно“, построены на отзеркаливании женоненавистнических высказываний блогеров, отдельных представителей маносферы и превращении этих высказываний в мужененавистнические. В этом есть иронический твист: типа не мы придумали ненависть, мы просто ее отзеркаливаем и отвечаем коммуникативной агрессией на насилие. 

Но, как отмечает Джилли Кей, в какой-то момент логика отзеркаливания теряется и уже непонятно, кто за кем повторяет — феминистки за маносферой или маносфера за феминистками. И просто получается, что обе стороны воспроизводят эссенциалистский, бинарный и агрессивный дискурс: одни по отношению к женщинам, другие — к мужчинам. И идеологический, и онтологический заряд примерно одинаковый: между двумя гендерами существует непреодолимый конфликт. Женщины и мужчины антагонистичны друг другу, в силу различий никто не может рассчитывать на взаимопонимание, коммуникацию и заботу и поэтому должны относиться друг к другу утилитарно. И при этом и те и другие пытаются представить себя как жертвы».

Российский феминизм отличается от западного: феминистские инициативы исходили не снизу, а сверху, отталкиваясь не от реальных потребностей женщин, а от государственных нужд.

К 2000-м в России сложилось противоречивое отношение к феминизму и равноправию: с одной стороны, государство с неолиберальной идеей женщины, которая успевает все, с другой — вестернизация общества, поп-культуры и женских движений. Мейнстримный феминизм в России прожил недолгую, но яркую жизнь. Стоит вспомнить перформансы Pussy Riot, нашумевшую рекламу Reebok «Пересядь с иглы мужского одобрения на мужское лицо» или ролик Nike «Из чего же сделаны наши девчонки», расцветающие феминистские медиа разного толка, дискуссии о новой этике, недопустимости домогательств и обсуждение закона о домашнем насилии. 

В последние годы в России существует упор на традиционные семейные ценности, в то же время много проблем, с которыми сталкивались женщины в стране, так и не решены: например, гендерный разрыв в оплате труда, домашнее и репродуктивное насилие, двойная бытовая нагрузка, сексизм, нереалистичные стандарты красоты и не только.

В последнем интервью Надежда Стрелец с ведущей «Натальной карты» Олесей Иванченко обсуждают свои карьерные успехи и признаются, что «завидуют девушкам из эскорта», которые могут проявлять «истинную женственность» и получать все блага без необходимости работать. И в то же время добавили, что сами по такому пути пойти не смогли и очень уважают женщин, которые, как и они, добиваются всего сами. «Нас сейчас с тобой назовут феминистками, хотя феминизм — это уже не модное направление. Сейчас все больше как раз вот „я готовлю ручками для мужа“, про правильную женскую энергию. Это возвращается», — сказала Стрелец. «Ну ты же знаешь, я немодная, пашу как ишак», — смеется Иванченко. Интервью набрало 2,5 млн просмотров. 

Фемосфера в России еще не изучена, но в рунете тоже есть инфлюэнсеры, продвигающие «мудроженственность», «прокачку женской энергии» и «дыхание маткой». Стоит вспомнить ту же Веронику Степанову с аудиторией 3,5 млн на ютубе. Стратегиями привлечения мужчин охотно делится и Настя Рыбка, автор книги «Дневник по соблазнению миллиардера» и соратница Алекса Лесли, в подкасте «Стервология». Она затрагивает востребованную в поп-психологии тему нарциссов — обычно под этим термином подразумевают манипулятивных и ненадежных мужчин — и рассказывает, как можно их добиться. «Нельзя расслабляться. В его любимой игре и бомбардировке чувств ты должна его переиграть. Вываливаешь на него все свое обожание в моменте, а потом пропадаешь», — наставляет Рыбка. «Если ты хочешь переиграть нарцисса, тебе придется его отзеркалить», — добавляет она.

«Это суперутилитарный подход к концепциям любви, отношениям и заботы. Мужчина не важен и не нужен: он ресурс — либо денег, либо чего-то еще. Поэтому женщине нужно его как-то захомутать, заманипулировать, использовать в своих интересах так, как мужчины использую женщин». 

Сейчас отношения — поле для фрустрации целого поколения. Молодые люди в США сталкиваются с ворохом социально-экономических проблем: многие из них уже не могут позволить себе даже съемное жилье, страховку и стабильность. Оба пола не могут удовлетворить свои потребности в текущей экономической системе. Политические предпочтения молодых женщин и мужчин во всем мире с каждым годом расходятся все больше: первые тяготеют к прогрессивным идеям с упором на социальное равенство, вторые — к консерватизму и сохранению иерархий.

«Идея выжимать максимум из партнеров — способ компенсировать чувство уязвимости и контроля, которого не хватает в других сферах. Это защитная реакция: система создает стресс и внутреннее напряжение, и, вместо того чтобы ее менять, девушки формируют свои алгоритмы управления. 

Взамен осознания и переработки своих эмоций они проецируют напряжение на конкретные действия, рациональные, социально одобряемые и подкрепляемые, но не убирающие источник тревоги. Девушки приходят к внутреннему компромиссу: система остается неизменной, но они стараются создать иллюзию контроля, защищая себя от чувства бессилия и неопределенности».

«Мне кажется, мир глобально находится в кризисе: идет сразу десяток конфликтов по всему миру. Естественно, все это порождает тревогу и у женщин, и у мужчин. У людей все меньше уверенности, что мир будет спокойным и мы не скатимся в третью мировую, зато больше пессимизма. Растет глобальное экономическое неравенство, и для женщин это оборачивается огромной нагрузкой. Кризис, стресс, тревожность, неуверенность в завтрашнем дне подталкивают к радикализации и поиску альтернативных идеологий и политических движений. Разные модели женственности и мужественности остаются важными составляющими поиска выхода». 

По мнению Кей, такой женский реакционизм — это ответ на популярный либеральный герлбосс-феминизм, активно продвигаемый в западных медиа последние годы. Красноречивые лозунги о том, что женщины не слабый пол и могут все и даже больше, парадоксально соседствовали с никуда не исчезающими проблемами двойной нагрузки, «стеклянного потолка» и другого рода дискриминации. А идея о сексуальной свободе женщин, так активно поддерживаемая мейнстримом вроде сериала «Секс в большом городе», реализовывалась в разрушительной культуре случайных связей и расцвета вебкама. Все это привело к разочарованию и усталости: такой феминизм никак не улучшает жизнь женщин. 

Об этом и говорят сами представительницы фемосферы. «Я предлагаю альтернативу сексуализированной культуре — ту, которая признает людей как людей с чувством собственного достоинства. Время для контр-секс-революции», — пишет Луиза Перри.

Термин «гетеропессимизм» впервые описал ученый и писатель Аса Сересин в 2019 году для обозначения демонстративного отказа от гетеросексуальных отношений. Но в медиа под этим термином скорее понимают чувства усталости, разочарованности и безнадежности от отношений, с которым чаще всего сталкиваются женщины: они больше вкладываются в отношения эмоционально и не получают ничего взамен, при этом общество все еще сильно давит на одиночек. Женщины оказываются в ловушке: они хотят партнерства и эмоциональной близости, но не могут достичь этого с мужчинами.

Термин сильно откликнулся девушкам — особенно в США после президентских выборов, с ограничением абортов и усилением правых сил. Журналистка The New York Times Мари Солис отметила, что в 2024 году в англоязычных медиа произошел бум публикаций о том, как женщины массово удаляют приложения для знакомств, «децентрализуют мужчин», дают обет безбрачия или запускают тренды вроде boysober в тиктоке, где пользовательницы рассказывают об опыте «трезвости» без мужчин. В глубоко патриархальной Южной Корее похожий процесс: последние выборы привели к всплеску феминистского движения 4B, призывающего не выходить замуж, не встречаться с мужчинами, не заниматься с ними сексом и не заводить детей.

Шведская исследовательница Эмили Фрэнсис из Гетеборгского университета изучала сообщества FemaleDatingStragedy и TrueFemcels на реддите с точки зрения лингвистики. «Хотя их риторика соответствует либеральному феминизму, формулировки, касающиеся пола, расы и гендерной идентичности, больше тяготеют к антифеминизму. Как FemaleDatingStrategy, так и сабреддит TruFemcels демонстрируют явные признаки гетеропессимизма. Несмотря на позитивные взгляды на отношения и партнерство, сообщества негативно оценивают роль женщин в традиционном гетеросексуальном дейтинге и мужчин в целом, — пишет она. — Хотя эти сообщества якобы выступают против мизогинии, те типы реакционного феминизма и гетеропессимизма, который они представляют, фактически воспроизводят фаталистическую и консервативную логику антифеминизма». 

Нет никаких доказательств того, что фемосфера радикализирует своих членов таким же образом, как и мужское сообщество, члены которого совершают шокирующие акты реального насилия и подпитывают популистские политические движения. В своем исследовании Джилли Кей утверждает: хотя женский гетеронигилизм и не обладает таким же влиянием на политику и общество, как ее мужской аналог, его не стоит считать безобидным и политически нейтральным. 

«Речь идет не просто о массовом разочаровании в гетеросексуальных отношениях и фатальном убеждении, что „они неизбежно ужасны“. Настроение упадка и потери надежды на романтическое счастье превращается в целое мировоззрение. Гетеронигилизм — это антиполитическая позиция, которая отвергает веру в лучшее будущее и высмеивает коллективные действия, фатально принимая существующий общественный порядок», — пишет она.

Даниил Жайворонок добавляет: в силу политических и социальных контекстов вовлекаться в насилие или активности, связанные с ним, могут люди разных гендеров.

«Мужской радикализм чаще связан с физическим насилием — просто в силу того, что в мужской социализации насилие более легитимно и даже ценно, оно не так табуировано. Но не стоит забывать, что оно бывает разное: и женщины (и феминистки) могут вовлекаться в коммуникативное насилие в соцсетях против определенных групп — травить мигрантов или мусульман, например. Коммуникативное насилие всегда может перерасти в реальное».

Джилли Кей уверена: либеральный феминизм действительно не смог обеспечить гендерное равенство. Но это не значит, что антифеминистские движения идут женщинам на пользу.

*  Instagram принадлежит Meta, признанной в России экстремистской организацией, ее деятельность в стране запрещена.