Идем пить сидр и спорить о песнях «Бонда с кнопкой». Так что это, графомания или поэзия?

«На днях мне попался отрывок песни „Сидр“ из нового альбома „Дом“ (ролик набрал 4 млн просмотров в тиктоке). „Идем пить сидр,/Глядеть тебя красивую,/Глядеть тебя, жалуясь,/Расцвести бы“, — надрывно пел 25-летний солист „Бонда с кнопкой“ Илья Золотухин в окружении прыгающей молодежи. В комментариях „Сидр“ встретили с восторгом: „Он гений“, „Это наш новый Есенин!“, „Ты легенда“, „Пустите мне эту песню по венам“. Контраст между моей и общественной реакцией вызвал замешательство: мне от услышанного стало кринжово, манера исполнения казалась натужной и наигранно душевной, а текст — псевдопоэтичным. Захотелось разобраться, чем мы с фанатами „Бонда“ отличаемся. И я спросила об этом в своем маленьком аккаунте в твиттере».

«Спойлер: публикация набрала более 500 тыс. просмотров, „Родной звук“ объявил о начале „хейта в сторону группы ‚Бонд с кнопкой‘“, на обсуждение обратили внимание Олег Кашин*, Михаил Светов**, Замай, Букер, Loqiemean и Яна Чурикова, историю отрефлексировали в своих телеграм-каналах музыкальные журналисты, а моя твиттер-лента наполнилась приколами над „Бондом“. Жаль, что дискуссия местами свелась к оскорблениям вокалиста Ильи. Возникший ажиотаж показал: творчество группы цепляет, а в 2025 году нам всем дико интересно обсуждать что‑то кроме рэпа».

В треде отмечали, что песни группы «физически тяжело слушать»: людей раздражала манера пения и то, как Золотухин «кричит» и «тянет гласные». Группу неоднократно обвинили в плагиате немцев из AnnenMayKantereitРаботающая в похожем направлении немецкая рок-группа, образованная в 2011 году. Многие сравнивают хриплый голос солиста коллектива Хеннинга Мая с голосом Золотухина., а тексты называли бессмысленными, иронично отмечая, что даже у Альбины Сексовой больше глубины. Нелюбовь к новым звездам инди-фолка объяснялась и тем, что в их песнях ощущается фальшь и позерство.

За группу заступались и преданные поклонники, и те, кто впервые услышал их музыку. Одним фрагмент «Сидра» показался «офигенным» и замотивировал их поближе познакомиться с дискографией «Бондов», других вдохновил сходить в бар с любимой девушкой. Твиттерским хотелось поддержать «своеобразный музыкальный движ, который не „Солнце Монако“Речь идет о популярной песне Люси Чеботиной „Солнце Монако“.», они радовались, что в 2025 году появилась команда с «шестидесятническим деградантско-претенциозным вайбом спившейся интеллигенции». Критику независимой фолк-группы также посчитали неуместной на фоне того, как чарты завоевывают артисты куда менее оригинальные и профессиональные.

Одна пользовательница предположила, что кринж от прослушивания «Бондов» — это следствие неспособности справиться с чувствами, которые вызывает эмоционально заряженная музыка. В треде встречались призывы быть добрее и рассуждения о том, что называть говном определенную музыку могут только личности со слабой аурой.

Не у всех получилось сформулировать четкое отношение к «Бонду с кнопкой». Нашлись те, у кого песни вызывали кринж и восторг одновременно. Комментаторы, которые не видели объективных поводов для хейта «Бонда», считали треки пусть и «не очень сложными или умными, но слушабельными и относительно приятными». В качестве оправдания существования группы стал аргумент, что «претенциозным подросткам тоже надо что‑то слушать». Даже критики группы характеризовали ее как прекрасную, а все потому, что они устали от рэпа и «пластиковой попсы».

Похожую позицию в августе высказывал блогер Сеин. Несмотря на «претенциозность и душность» «Бонда», он приходил в восторг от того, что в 2025 году в России находятся музыканты, вдохновляющиеся поэзией XX века, бардовской традицией и Борисом Гребенщиковым*** и желающие осваивать мультиинструментализм. По мнению блогера, их успех открывает дорогу тысячам «нереализованных „Бондов“».

«Мне грустно от увиденной 500-й попытки остроумно пошутить про „Бонд с кнопкой“ и обязательно подчеркнуть, что такие плохие тексты мы не слушаем и осуждаем. „Кухни“ не должны были быть тикток-хитом. Изначально трогательный трек, который стоило бы слушать в определенном настроении, приелся людям и произвел тот же эффект, что и мем, многократно пережеванный брендами. Слушатели потеряли с песней персональную связь и стали воспринимать не иначе как раздражитель на фоне. С такой ассоциацией первого порядка настроения слушать у группы что‑то еще особо нет.

А если послушать, можно понять, что они такими были всегда: „Бонд с кнопкой“ не пытается написать вторые „Кухни“, группа не переметнулась из принципиально иного жанра, почувствовав формулу успеха и золотую жилу. И в 2020-м, и в 2023 году она была такой же, с поправкой на чуть более скромные бюджеты на запись хора. С образной лирикой, когда картина в голове слушателя пишется отдельными мазками, с надрывом в голосе, с эпическим размахом и народными мотивами. Уже тогда Илья Золотухин выступал босиком, а в комментариях писали, что это прям как AnnenMayKantereit. Немного не хватило, чтобы кто‑то снял тикток про строчки песни „Интернационал“ и рассказал, что солнце не может кипятить, а спички нельзя менять с тоской.

В итоге дискуссия сейчас такая: есть наши остроумные метафоры, наша священная игра слов и наши осмысленные ошибки. А есть их никчемная графомания, их ужасные рифмы и их бездарные тексты. А на самом деле ты либо жестко чувствуешь, либо нет. Каждой музыке свой контекст — уверена, что, если снобизм позволит юзерам социальной сети твиттер прийти на живой концерт „Бонда“, они будут шмыгать носом под многострадальные „Кухни“ и с удовольствием подпоют хором приглашение пить сидр, обнимая своих друзей (у меня лично план такой)».

На дискуссию повлиял завирусившийся тикток преподавателя и журналиста Артема Распопова. В ролике он оспорил сравнение текстов «Бонда» с «поэзией уровня Есенина» и на примере песни «Сидр» объяснил, почему считает Илью Золотухина графоманом. «Прикалываться с языком» можно, считает автор видео, но только если за каждым неологизмом и метафорой есть смысл. «Хрущевки не могут быть бережными», «неприкаянных нельзя конспектировать», а «у Сталина были кители разных цветов», утверждает Распопов. В конце он сделал вывод, что за витиеватостью «Бонда» стоит желание усложнить банальное и создать иллюзию поэтичности.

Большинство твиттерских не согласились с таким подходом к оценке лирики. Они подчеркивали, что слушают «Бонд» ради мелодии, вокала и вайба, а не текста. Кого‑то позабавило, что все резко «начали шарить за качественную поэзию». Мнение Распопова активно оспаривали: хрущевки вполне могут быть бережными, если лирический герой ассоциирует их с уютом и светлыми временами, а строчка «свобода цвета кителя Сталина» — это намеренный оксюморонСредство художественной выразительности, при котором сочетаются слова, противоречащие друг другу, например словосочетания «живой труп» и «оглушительная тишина». , суть которого не в фактическом оттенке, а в образном противоречии, передающем ощущение несвободы.

Если бы по схожим меркам судили поэтов XX века, то графоманом признали бы и Маяковского с его ноктюрном, сыгранном на водосточных трубах, отметили пользователи. Дискуссия часто сводилась к тому, что восприятие любого искусства субъективно и не должно подчиняться «логике ЕГЭ по литературе», а слово способно выражать нечто абстрактное, что остается ясным лишь для части общества. О праве музыки на иррациональность и субъективное восприятие написал также автор телеграм-канала «Унежить душу».

«Иронично, но графомания — это не тексты группы „Бонд с кнопкой“, а вот этот тикток. Меня здесь смущает примерно все.

Во-первых, человек отталкивается от сравнения с Маканом, над которым якобы смеются из‑за его текстов. Допускаю, что такое действительно существует, но в частных случаях. Потому что если брать Макана-медиаперсонажа, смеяться скорее могут над его образом в целом, где брат брата братом погоняет. Да и сам Макан, кажется, в курсе такого отношения. Тексты его песен — вопрос третьестепенной важности. Но здесь рилс начинается с этого ложного противопоставления, дальше лучше не становится.

Во-вторых, немного раздражает надменная попытка литературного анализа с заходами „так можно, так нельзя“. Потому что, оказывается, у Хаски и Платонова за иносказательностью (про какие неологизмы говорит автор, загадка, но он, видимо, так и задумывал) скрывается второе дно, а у „Бонда с кнопкой“ — только графомания под видом поэзии. Что значит „хрущевки не могут быть бережными“, „неприкаянных нельзя конспектировать“? Обеим строчкам можно найти внятное объяснение, а не включать душнилу-эстета. С таким же успехом можно запретить Хаски читать про „подкрашенный воздух“: он ведь бесцветный по своей природе. Так где проходит граница между „у этого артиста за каждой ошибкой что‑то стоит“ и „а этот — графоман“?

Мне здесь видится базовая настройка: автору не нравятся песни „Бонда с кнопкой“ — и он свое „не нравится“ перекладывает в том числе и на лирику. А вот у артистов, которые нравятся, и с лирикой все сразу в порядке, и шероховатости в текстах сразу в прикол превращаются.

В этом тиктоке мне понравилась только кукуруза, за нее респект».

«С песнями „Бонда“ проблема та же, что и с самим Ильей: они пытаются быть умнее и сложнее, чем на самом деле, и это сразу чувствуется. Некоторые музжуры из телеграма сейчас уравнивают тексты „Бонда“ с рок-поэзией из прошлого, делая вид, что она всегда такая и была. Действительно, Илья Лагутенко иногда писал бессвязные вещи, но „из простыней шьют белые флаги,/Давно пришло время их распускать“ — это, например, абсолютно понятно о чем. Так же понятно, что между „кот кота“ и „ниже живота“ может стоять какой‑то глагол, объясняющий, что они там друг с другом делают, и в этом случае опустить действие — это такая очаровательная жеманность.

„Свобода цвета кителя Сталина“ — совсем другое дело. На альбоме „Девять рассказов“ группы „Макулатура“ Костя Сперанский иногда прибегал к такому приему: где не хватает фактуры, влепить абсурдной жидкой политоты. У „Бонда“ из таких затычек состоит буквально каждая песня. Проблема „свободы цвета кителя Сталина“ не в том, что кители были разных цветов, а в том, что и без того глупая мысль „наша свобода ненастоящая, мы живем в сталинском лагере!“ не играет в тексте никакой роли. Не случается противопоставления, не появляется ощущения, что ты эту сцену прожил.

Текст необязательно должен быть прямолинейным. У раннего „Мегаполиса“ есть песня „Женское сердце“, посыл там вполне простой: „Люблю женщин, конкретных и вообще, за их особую натуру“. Олег Нестеров пишет так:

„Незнакомые люди со мной
разговаривать не захотят,
не предложат немного пройтись.
А все потому, что не бьется во мне
женское сердце“.

Здесь и неловкое уличное знакомство, которого не происходит, и трудно вербализуемая нежность, выраженная в этом „не предложат немного пройтись“ — и вроде бы написано извилисто, но звучит живее, чем „Бонд“. Потому что отражает и эмоцию, о которой поется, и героя, который эту эмоцию испытывает.

Можно возразить, что „Мегаполис“ — это группа для пожилых любителей свинга, а „Бонд“ — для молодых людей. У меня есть контраргумент и на этот случай: покойный Yung Trappa, который работал в куда более свободном жанре, в треке „Нужна“ выдал четыре строки, которым бы позавидовал Михаил Кузмин времен сборника „Сети“:

„Я ищу тебя глазами,
я ищу тебя руками.
Я хочу тебя увидеть
на диване своей спальни“.

Трэппе удается поймать этот нерв, потому что он чувствует. Илья Золотухин, по-моему, это нейросеть, которая ничего не чувствует, но все равно упорно пытается мимикрировать под человека. Отсюда эти „бережные и нежные“ хрущевки: какие‑то добрые эпитеты применены к постпанк-думер-вейв-слову „хрущевка“ — вот и должна, видимо, сложиться необходимая атмосфера. Дальше ситуация детализируется, но и тут нейросеть не справляется: какая „соль“, на каких „клеенках“? Где вы сидите и чем вы занимаетесь, ребята? Почему у вас после этого „молоко на губах“ обсыхает? И почему Илья не чувствует, что это звучит неловко?»

Сережа: Мы сейчас в гостиной, в руках у нас самокрутки, но обсуждаем мы «Бонд с кнопкой»! Талантливые поэты, согревающие душу своими строчками, или же бессмысленная пустота?

Дима: Надо уже отпустить эту игру в музыкантов как поэтов. Чуваки, признайте, вы просто музычку в наушниках слушаете, а не Верлена с Бодлером читаете. Потому что до музыкантов доходит вся вот эта поэтическая оптика. И они начинают играть или в «да, это так» — тогда мы получаем стишки про империю от Оксимирона*****— или в «нет, это не так» — в таком случае мы имеем «ишаки пиджаки» от Димы Хаски. Оставьте их в покое: кто поэт, а кто нет — покажет время. Если высказаться как Саша Флом конкретно про «Бонда с кнопкой», да просто чуваки какую‑то популярную музыку делают, навешали в текст всякой мишуры, фонетически красиво, грамотно, у Пастернака могло быть, претензий не имею.

С.: К «Бонду» вопросов нет, скорее к тем, кто сравнивает их тексты с Есениным и серьезно докапывается к тому, что у Сталина было несколько кителей: скорее всего, это люди, которые хотят казаться умнее, чем есть на самом деле.

«Невозможно оценивать текст в отрыве от контекста: важно, что исполняет человек и кто он. Если бы „Бонд с кнопкой“ играл условный шугейз, никто бы не обращал внимания на слова, поскольку они скрылись бы за стеной звука. „Бонд“ же делает очень лирикоцентричную музыку, а еще Илья Золотухин — литературовед, и это слышно: у него очень много работы со словом».

«В них также есть что‑то от миллениальских групп начала 2010-х. Такая музыка могла бы работать и десять, и тридцать лет назад. И я понимаю, почему сторонникам всего модного и передового это может претить. Очень понравился твит, в котором „Бонд“ сравнили со странными подростками-пенсионерами, которые сидят в пабликах про СССР и проводят время в антикварном магазине. Я же сравнил их с вечным архетипом гика — студента гуманитарного вуза.

Автор тиктока очень категоричен. Не окей искать во всех метафорах и сравнениях глубокий смысл и предъявлять творцам за его отсутствие. Есть куча примеров, когда люди раздвигали рамки представлений слушателей о смысле и строили на этом свой творческий метод. Хороший пример — Илья Лагутенко».

«Послушал альбом „Дом“ и в очередной раз понял: я максимально далек от творчества группы „Бонд с кнопкой“, меня там не цепляет примерно ничего: ни музыка, ни тексты, о которые без устали стирают пальцы в обсуждениях последних дней. Но мне ничего не мешает смотреть за „Бондом“ со стороны: их успех — это результат классной работы, растянутой на много лет. „Кухни“ стрельнули не сами по себе, а потому что это во всех смыслах громкая песня, над продвижением которой работали не только безликие алгоритмы, но и сама группа и ее команда, которые поняли, на какой отрывок делать ставку и уносить в соцсети.

Понимаю и почему часть альбома „Дом“ звучит как вариация на те же „Кухни“: это ведь классная возможность закрепить за собой аудиторию, которая не слышала о группе до той самой песни. А теперь у них и „Кухни“, и „Камушки“, и вот „Сидр“. То, какую реакцию это вызывает, — лучший показатель того, что метод „Бонда с кнопкой“ работает».

«Сейчас есть ощущение, что альбом „Дом“ — это гарант того, что с турами и фестивальными выступлениями у „Бонда с кнопкой“ все будет хорошо минимум ближайшие двенадцать месяцев. Могу это не слушать (и вряд ли буду), но не могу не респектнуть за огромный скачок в карьере за 2025 год».

«Популярность „Бонда“ сегодня обусловлена двумя факторами. Первый: ни один стоящий исполнитель в том же, грубо говоря, жанре не может стать таким массовым. Второй: более талантливые массовые исполнители сейчас заняты другими делами и внутри России представлены в меньшем количестве, чем обычно. Мне бы хотелось, чтобы так, как ходят на „Бонд“, люди ходили на группу „Жарок“: там и тексты бывают без преувеличения гениальные, и вокалист — красивый мужчина. Он вам расскажет и про динозавров, и про инопланетян — короче, все, что нужно знать».

«Я рад всей этой дискуссии, потому что для меня она маркер успеха, крупности группы. Еще в мае журналисты и слушатели отмечали большой инди-триумф (вау, инди-фолк во всех чартах!). А теперь „Бонд“ доказал: дело не в конкретной песне, тиктоке или удаче, а в них самих. И вот началась первая по-настоящему заметная волна хейта. Значит, ребята заметные, стоящие. Быстротечный успех сменился спором и сомнениями, а в конечном итоге — закреплением и признанием (с минусом или плюсом).

Думаю, у некоторых еще со времен „Кухонь“ накопилось негодование к группе как минимум из‑за вездесущности песни. И вот вам легитимный повод пожурить, немного обесценить их победу. А многие вполне искренне считают их тексты и общий подход пафосным, неискренним. Мне „Кухни“ понравились. „Сидр“ не очень (а мотив заел). Кто‑то видит кринжем фит Марго с Пампом, кто‑то — „Бесов“ Айсгергерта, кто‑то — новый альбом Дорна, а кто‑то — „Бонд“. Я за то, чтобы иметь право считать что угодно и кринжем, и шедевром. Только пожалуйста, без навязывания, снобизма и уж тем более попытки пристыдить кого‑то за вкусы».

«Целевая аудитория „Бонда с кнопкой“ — регулярная прослойка слушателей, которые явно устали от засилья безнравственной музыки во вкладке „Популярное“».

«Плохого в этом ничего нет, просто, покопавшись под капотом, ты как заинтересованный исследовать находишь видимые музыкальные крючки, которые одинаково работают как в песне Басты „Сансара“, так и творчестве американской звезды Бенсона Буна: напускная драматичность, определенные эмоциональные триггеры, грамотно расставленные акценты в динамике песни. Лично я с трудом улавливаю хоть какую‑то эмоцию, когда Илья с театрально-вымученной интонацией пропевает слово „кухни“, но кого‑то это трогает до слез, а значит, механизм работает как часы. Возможно, это такая же психологическая реакция, как и провоцирование чужих слез своими: кому‑то чужой плач пробьет эмоциональный барьер, а другой просто не сможет настроиться на частоту другого человека. Потому в данном случае даже не важно, какие слова пропевает „Бонд с кнопкой“, важно, как именно он это делает».

«„Бонд“ подарил нам то, чего так не хватает последние годы, — событийность в музыке. Нужно предпринять усилия, чтобы узнать про айсберг саундклауда или того же Icegergert. „Бонд с кнопкой“ же в этом году сломал игру и прошел чарты русской музыки, став большим явлением. Интересно, что с группой будет происходить дальше. Достаточно ли в Илье Золотухине артистической харизмы, которая помогла бы ему стать больше, чем его же песня?»

* Олег Кашин внесен Минюстом в реестр иноагентов.
** Михаил Светов внесен Минюстом в реестр иноагентов.
*** Борис Гребенщиков внесен Минюстом в реестр иноагентов.
**** Мирон Федоров внесен Минюстом в реестр иноагентов.