Стоп, перед тем как достать вилы и обвинять в кликбейте, дайте объясниться! Судя по консенсусу (и несмотря на слабоватые сборыБюджет фильма варьируется от 130–175 млн долларов, а сборы на данный момент составляют 167 млн долларов.), икона синефилов Пол Томас Андерсон снял зрительский хит с заявкой на «Оскар», в то время как многие не стесняются признаваться в ненависти к «Эддингтону». Однако иногда настоящая битва за битвой — это быть кинокритиком, выходящим со своими аргументами к зрителям, потому что усредненный комментатор в интернете привык приписывать автору мнения, с которым он не согласен, не только подлые намерения, но и сомнительные человеческие качества.
Когда я пишу, что «Эддингтон» круче, то не имею в виду, что «Битва за битвой» — плохое кино. Пол Томас Андерсон — режиссер исключительного таланта, чьи не самые удачные картины с легкостью будут возвышаться над горой контент-шлака, производимого в последние годы на утроенных скоростях. И его последняя картина не исключение. В «Битве за битвой» есть много всего, достойного любви. Стремительный режиссерский стиль Андерсона. Отличная роль великого комедийного актера Леонардо Ди Каприо. Тонны классных находок вроде деловитого персонажа Бенисио Дель Торо и гипнотической финальной погони. Черт, один только истерически смешной подсюжет про забытый пароль оправдывает поход в кино! Но в то же время я считаю, что, сделав много чего правильно, Андерсон оступился в ключевых местах. В результате создался парадоксальный эффект: «Битва за битвой» — занимательное кино, которое тем не менее мне было скучновато смотреть, потому что я не обнаружил в нем интересных идейных и драматургических крючков. Для меня фильм оказался пулей, выпущенной в вакууме, выстрелом без хлопка, движением без трения.
Я не испытываю потребности обесценить положительные эмоции тех, кто остался от картины в восторге, и потому, вместо того чтобы рубануть с плеча вердиктом «отстой!», попытаюсь сделать предположение: больше всего этот политический эпик цепляет убежденных леваков и отцов. Причем последние даже важнее, потому что, судя по отзывам, зрители правых взглядов тоже могут получить удовольствие из‑за нюансированного изображения левых. Андерсон относится к ним с сочувствием, но без обожествления (довольно показательно, что все персонажи-революционеры, на протяжении фильма попадающие в лапы фашиствующей военщине, раскалываются на допросах).
Большая часть картины посвящена тому, как бывший подрывник левой подпольной группировки Боб Фергюсон (Леонардо Ди Каприо) пытается спасти свою дочь-подростка Уиллу (артистка с чудесным именем Чейз Инфинити). За ней в свою очередь охотится злодейский полковник-расист Локджо (Шон Пенн), чья карикатурность — почти! — дотягивает до отбитости реальных американских правых. Классическая завязка для боевика (практически ремейк «Коммандо» с Арнольдом Шварценеггером), которую Андерсон тем не менее ломает о колено ради идеологической выдержанности. Боб — не просто опустившийся лузер, он белый мужчина-лузер, который не делает ничего существенного за весь фильм. Вместо этого герой смешно суетится, пока небелые персонажи, среди которых метиска Уилла, тащат, языком молодежи, катку.
Идея понятная и даже не лишенная остроумия: высмеять троп белого спасителя, при этом оставив белого мужчину в центре повествования. Многие сравнивают Боба с Чуваком из «Большого Лебовски», но на самом деле он мама Кевина МакКалистера из «Один дома», чью второстепенную сюжетную линию повысили до главной. Проблема лишь в том, что Андерсон хочет финишировать на трогательной ноте, но его фарсовая деконструкция не предназначена для такого длительного заезда. Заезженные клише не просто так становятся заезженными: есть нечто невероятно притягательное в историях о лузерах, добивающихся права на хеппи-энд. Боб не то чтобы не заслужил счастливой концовки, но вклад отца-молодца в нее оказывается комично низким.
Порадоваться не получается ни за Боба, ни за Уиллу, ближе к концу политкорректно превращающуюся из девы в беде в бойца сопротивления. Опять же, главная идея Андерсона понятна: нам не нужно трястись над своими детьми, потому что они могут постоять за себя. Однако без опыта отцовства пафос режиссера стреляет куда‑то мимо. При всех талантах Андерсона и Инфинити Уилла — не живой человек, а забитый доверху смыслами символ не только нового поколения, но и будущего, надежды и, кажется, ко всему прочему гуманистического решения расовых трений (если все люди станут метисами, как Уилла, то есть шанс, что проблема отвалится сама собой).
Дело явно не в том, что Андерсон неспособен написать героиню. Фигурирующая в первой трети мать Уиллы Перфидия (Тейяна Тейлор) — сложная, противоречивая женщина, вызывающая океан смешанных чувств. На таком контрасте схематичность Уиллы и ее отношений с отцом (у них всего одна совместная сцена до начала приключений) особенно озадачивает. Без проецирования отцовских чувств Уилла остается лишь набором идей. Андерсон и сам отец детей-метисов, так что в портрете Боба сложно не уловить аллюзию постановщика на самого себя. И тогда получается, что Андерсон ставит себя в позицию чирлидера будущего поколения, продолжающего борьбу за прогрессивные ценности. Легко понять молодых зрителей левых взглядов, которым польстил фильм: не каждый день большой американский режиссер одобрительно хлопает тебя по плечу.
То ли дело этот засранец Ари Астер.
Он никого по плечу не хлопает — вместо этого Астер дает оглушительный подзатыльник зрителям. Можно понять, почему такое понравится не всем: не каждый приходит в кино за дозой неприятных впечатлений. Но причина очень разных реакций не только в этом. В конце концов, зрители, знакомые с творчеством Астера, должны быть готовы к методу режиссера, построившего успешную карьеру на воплощении собственных неврозов. Однако «Эддингтон» демонстрирует новый поворот в фильмографии режиссера: это политически заряженное кино, автор которого пытается придать кинематографические очертания культурному и смысловому хаосу Америки последних лет.
Для многих камнем преткновения стало совсем не лестное изображение Астером левых активистов, протестующих на улицах Эддингтона против полицейского насилия после убийства Джорджа Флойда. Якобы кино уравнивает две стороны, занимая позицию над схваткой. В одной из самых популярных рецензий на «Эддингтон» в Letterboxd Астера прямо обвиняют в безответственности.
Эта критика кажется мне не совсем справедливой по целому ряду причин. Неовестерн Астера — фреска о состоянии Америки ковидным летом 2020 года, и потому к фильму легко можно придраться за широту отдельных мазков. Однако у полотна Астера есть центральный герой и главный объект для препарирования — MAGA«Make America Great Again» — в переводе с английского «Сделаем Америку снова великой».-шериф маленького городка Эддингтон Джо Кросс в исполнении Хоакина Феникса. И основной заряд хейта Астера летит именно в него, а не в протестующих. Сатирический выпад против них кажется беззубым (эти леваки слишком громко кричат!) на фоне едкого портрета консерватора Джо. В этом дисбалансе Астер палит свои политические предпочтения.
Режиссер и сам проговаривается в подкасте «Script Apart», что хотел высмеять человеческие особенности поведения, не трогая левых идей. Именно поэтому самая злобная астеровская шпилька в сторону левого лагеря достается герою, бездумно перенимающему прогрессивную риторику, чтобы понравиться девушке.
Если же вернуться к сцене протеста и попытаться разглядеть что‑то, помимо поведения протестующих, то можно увидеть ключевой тезис фильма. Нелепыми в этом фрагменте кажутся не только и не столько активисты. Смешон Джо, безуспешно имитирующий железную волю героев Джона Уэйна. Вызывают стыд попытки прохожих научить активистов, как нужно правильно протестовать.
Но абсурднее всего выглядит то, как герои не понимают очевидной и досадной истины: хотя физически все эти люди находятся в метре друг от друга, ментально они живут в разных вселенных. «Эддингтон» использует контекст культурных войн, чтобы зафиксировать то, как интернет одновременно спрессовал мир и разбил его на миллионы мыльных пузырей. Для активистов смерть Джорджа Флойда произошла на расстоянии вытянутой руки — на экране смартфона. Для жителей провинциального городишки Эддингтон на отшибе Америки — это событие из какой‑то параллельной реальности.
Фильм Астера легко мог бы скатиться к обыкновенной технофобской страшилке о вреде интернета, однако режиссеру хватает ума увидеть в новых технологиях топливо, а не искру. По Астеру, эхокамеры Всемирной сети одних доводят до истерики из‑за невозможности докричаться, а других — потому что сфабрикованная картина мира раздувает огонь нашего личного безумия. Последнее иллюстрирует герой Феникса, и я согласен с оценкой кинокритика Адама Неймана, назвавшего линию протагониста «Эддингтона» самой драматургически крепкой работой в резюме Астера-сценариста. На мой взгляд, это выгодно выделяет «Эддингтон» на фоне «Битвы за битвой», в которой Андерсон надеется, что всю работу за него сделает зритель.
Впрочем, дело не только в том, насколько старательно Астер выписывает характер Джо. «Эддингтон» часто обвиняют в грехе центризма, сравнивая с мультсериалом «Южный Парк». Однако позиция его шоураннеров, Трея Паркера и Мэтта Стоуна, может быть такой раздражающей не сама по себе, а из‑за самодовольства, с которой она подается. Астер ненавидит Джо как минимум не меньше остальных героев, но сбрасывает белое пальто, наделяя протагониста собственным неврозом.
Герой Феникса мог бы превратиться из карикатурного правака в не менее карикатурного героя фильмов Астера, не будь у Джо такой человечной и даже трогательной причины его будущего падения. Больше всего на свете он хочет завести ребенка со своей любимой, но эмоционально закрытой женой (Эмма Стоун), страдающей от психологической травмы. Однако Джо слишком зациклен на себе, слишком занят подпитываемой соцсетями борьбой с фантомами в своей голове, чтобы распознать потребности жены и помочь ей излечиться. И поэтому его пугающий спуск в личный ад трансформируется из парового свистка, фрустрирующего ненавистников консерваторов, в пробирающую до костей трагедию. Это может случиться с каждым.
Кинокритик Дэвид Эрлих пишет в своей рецензии: «Практически каждый персонаж ковид-вестерна Астера в той или иной степени является жертвой, даже если к концу фильма на руках у некоторых оказывается гораздо больше крови, чем у других; нет необходимости в ложной эквивалентности в фильме, персонажи которого не в силах отделить интернет от ткани своей личной жизни».
«Эддингтон» не просто так начинается и заканчивается кадрами дата-центра, возвышающегося над городом, словно башня Саурона. Политическая стратегия «разделяй и властвуй» сегодня приобрела новые формы. Управлять атомизированным обществом куда удобнее, и потому закономерно, что вся кровь и драма фильма в итоге все равно приводит к победе властных структур, сплетенных с бигтехом. Вообще, в своих фильмах Астер любит сталкивать архаику и современность, и если обычно на стороне зла в его кино выступает первое, то на этот раз пугающую форму приобретает последнее.
Корпорация в фильме носит название SolidGoldMagikarp — под этим названием скрывается отсылка к явлению, описывающему непредсказуемое, аномальное поведение языковых моделей нейросетей в ответ на, казалось бы, стандартные запросы. Пандемия ковида и стала такой аномалией, изменившей привычное течение жизни. Старорежимный «ковбой» Джо был обречен с самого начала.
Пока Андерсон под видом оммажа Пинчону экранизирует песню Басты «Сансара», Астер докапывается до чего‑то более существенного. В общении с людьми вне моего уютного пузыря я регулярно сталкиваюсь с ощущением, что мы словно живем на разных планетах. Из‑за этого я опасаюсь, что в критический момент мы не найдем общего языка. И, печатая этот текст, я задаюсь вопросом: будут ли в нем очевидные для меня рассуждения одинаково понятны людям с другим культурным и политическим бэкграундом? У скольких человек такое пристальное обсуждение фильмов, глубоко укорененных в американскую специфику, вызовет в памяти мем «Барнаул, Алтайский край»
? Услышат ли меня? Поймут ли?
Я могу только надеяться.
