Новая «Алиса в Стране чудес» и «Горыныч»: какими получились киносказки-антиподы?

Алиса (Анна Пересильд) идет в школу, где девочку ожидает среднестатистический набор российских стереотипных персонажей: подруга (Полина Гухман) с гнильцой, краш Додолев (Олег Савостюк) и его антипод (Артем Кошман). Бойкий Додолев приглашает Алису погулять, а та и не против. 15-летняя девочка, благодаря гриму выглядящая несколько старше, отправляется в лес, где встречает постаревшего Белого Кролика (звезда «Убойной силы» Андрей Федорцов), а позже и Додолева. После непродолжительной беседы парень исчезает, скатившись с трубообразной горки. Алиса отправляется следом за ним — и проваливается в Страну чудес.

Додолев превращается в Додо и заодно получает птичий лук, а Алиса сталкивается с Герцогиней (Паулина Андреева) и отрядом антиподов, головы которых спрятаны в трубы (одного из них играет Константин Мурзенко). Девочку берут в плен, ведь она — антипят. И хотя в реальном мире у нее остались вечно ссорящиеся родители (Милош Бикович и Ирина Горбачева), с их образами Алиса встретится и тут. Бикович предстанет в роли Безумного Шляпника, а Горбачева — Королевы, отправившей Шляпника в ссылку за бесконечный обеденный стол.

Если вышеописанное выглядит как лихорадочный сон человека с крайне высокой температурой, это не так. Перед вами сюжет новой версии «Алисы в Стране чудес» от режиссера Юрия Хмельницкого («Лед-3») по сценарию Карины Чувиковой («Между нами химия»). В основе фильма — не только сказка Льюиса Кэрролла, которую экранизировали бессчетное количество раз, но и аудиопьеса 1976 года, стихи и музыку к которой написал Владимир Высоцкий. Сюжет, учитывая современный контекст, претерпел ряд изменений. Никакой экзистенциальной тоски и абсурда в картине практически нет. В новой постановке одно сплошное развлечение, цветастые костюмы и декорации, будто взятые из «Летучего корабля», и нововведение — романтическая линия, которая здесь нужна, как телеге пятое колесо.

По сюжету Алиса, оказавшись в Стране чудес, встречает знакомых и родных, которые ее не узнают: Гухман отыгрывает крысу-предательницу, а Кошман превращается в попугая-гопника. Девочка по канонам сказки становится маленькой, потом большой, плескается в море собственных слез и сталкивается с узниками бесконечного стола (правда, для тех, кто не знаком с первоисточником, догадаться, что перед вами Мартовский Заяц и Ореховая Соня, нелегко). Особый акцент делается на времени, которое показывают часы Алисы. Их в начале картины крадет Белый Кролик, а позднее аксессуар, обладающий в Стране чудес необычными свойствами, пойдет по рукам — Кролика, Додо, Герцогини, Королевы и далее по списку.

Как в лучших образцах жанра — от «Гарри Поттера» до «Темных начал», — главная героиня непременно должна превратиться в избранную и выбрать ту судьбу, которая ей предначертана. Но «Алиса» куда ближе к отечественному фэнтези наподобие «Эбигейл» от печально известной судами с киноблогером BadComedian компании KD Studios и чудовищной «Красной Шапочки», мем-потенциал которой был ограничен отважными воинами-волкобоями!

Визуально новая «Алиса» многое (но не все) заимствует у диснеевской экранизации Тима Бертона. Местами даже возникает ощущение, будто художники покадрово перерисовали его «Алису в Стране чудес». Те же ярко-кислотные цвета, от которых вытекают глаза, те же гипертрофированные, пышные декорации, те же аляповатые костюмы — все, за что пятнадцать лет назад ругали автора «Эдварда руки-ножницы» и «Битлджуса», здесь воспроизведено, кажется, с еще большим энтузиазмом. В эту цветастую эстетику с трудом вписывается звездный актерский каст.

Анна Пересильд, переместившись из сурового перестроечного реализма конца 1980-х («Слово пацана. Кровь на асфальте») в сказочный сеттинг, выглядит так, словно единственная стоящая перед ней задача — играть растерянность и удивление. 15-летняя школьница в ее исполнении тщетно старается выглядеть нерадивым подростком-бунтарем. Милош Бикович носит сразу несколько шляп на голове, выразительно смотрит в камеру и строит глазки — его узкий актерский диапазон харизматичного красавца удручает. Даже короткое появление Сергея Бурунова (в образе синей гусеницы!) не радует — перестаньте снимать талантливого артиста в унизительных ролях подобного толка.

Общая проблема актерских перевоплощений в «Алисе» — их театральный способ подачи. В итоге зрители вынуждены наблюдать за топорной манерностью и напыщенной утрированностью. Перед нами не живые люди в плену абсурдных обстоятельств, а актеры, позабывшие, что находятся не на сцене, и разыгрывающие спектакль, в который трудно поверить.

Еще одна большая проблема фильма — то, как его авторы поступили с аудиоспектаклем 1970-х годов. Песни, которые написал Владимир Высоцкий, превращали детскую сказку в сложную систему метафор и иносказаний, прежде всего для взрослой аудитории. Работа над пластинкой велась в разгар брежневского застоя — расцвета эзопова языка, единственного доступного способа донести критические мысли. «Марш антиподов», одна из песен спектакля, — мощнейшая аллегория на СССР, страну, что противопоставляла себя миру. «Королевское шествие» — едкая сатира на раболепие и культ личности. «Песня Алисы о планах» — издевка над плановой экономикой, а «Песня Шляпника» — над внешними атрибутами власти и ее лицемерием.

Свежие аранжировки песен 1970-х превращают актуальное высказывание о застое в труху: немного динамики, немного электронной обработки — и можно беззаботно танцевать, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Почему? Да потому, что время застыло: в мире Страны чудес его не существует, и только Алиса со своими часиками — ключ к его разморозке.

Философская глубина испарилась, а ключевую композицию аудиопьесы Хмельницкий и Чувикова и вовсе решили не добавлять. Оно и понятно, сегодня за строчками «Падайте лицами вниз, вниз, вам это право дано./Пред королем падайте ниц в слякоть и грязь — все равно!» может скрываться весьма неудобный посыл, отсылающий к современности. Удручает и романтическая линия. Ради чего 15-летней Алисе любовная история? Если это кому‑то и нужно, то исключительно сценаристам, отчего‑то решившим, что без драматических страданий и соплей зритель не высидит в кинотеатре 100 минут. Болезненное желание добавить к оригинальному материалу нечто для массового зрителя еще никогда не шло российскому кино на пользу. Новая «Алиса» — не исключение.

В результате вместо умной сказки получилось не кино, а аудиовизуальный контент, рассчитанный на широкую и не вполне разборчивую аудиторию. Перед нами продукт эпохи постмодерна в его худшем проявлении, попытка соединить несочетаемое. Философский абсурд Кэрролла, многослойность Высоцкого и пресловутый янг-эдалт здесь выступают буквально как лебедь, рак и щука, которые, как в басне, тянут кино в разные стороны. После просмотра фильма обязательно послушайте или переслушайте пластинку 1976 года — содержание ее песен не устарело, хотя на дворе 2025-й.

С выхода фильма «Кракен» прошло уже полгода, а дно все поднимается — и не отпускает артиста Александра Петрова. Вновь облаченный в форму военно-морского флота, он снова погружается в таинственную пучину и в очередной раз вступает в неравный бой с головоногим моллюском-переростком. Чудище утаскивает батискаф Лехи Алехина (так зовут героя) в глубину Балтийского моря, где ученые обнаружили пещеру доисторических существ, ради исследования которой удалого молодца, собственно, и засунули в подводный аппарат. Казалось бы, тут и сказочке конец, но вместо скоропостижных титров следует нечто вроде предсмертной галлюцинации тонущего моряка-тусовщика из Питера.

Каким‑то чудом (все осталось за кадром) батискаф всплывает целехонький, да еще и в компании огромного яйца, из которого вскоре вылупляется дракончик Грогу, простите, Горыныч, — в общем, бейби-юдо для мандалорца-Лехи. Происходит это у берегов Страны чудес, здесь имеющей вид абстрактного русского княжества. Ну, где наша не пропадала, вошли и вышли, приключение на двадцать минут, однако твердое желание лейтенанта вернуться домой мигом обмякает после встречи с царевной-антиподом Марусей (Виктория Агалакова). Та принимает героя за врачевателя, и влюбленный Леха соглашается помочь ее отцу — вечно (якобы) хворающему князю Филимону (Сергей Маковецкий). Его нужно спасти от лекаря Жюля (Сергей Епишев) и боярина Парамона Дундука (Алексей Филимонов), которые, кажется, спелись с иноземными баронами, позарившимися на землю русскую. А служба и наука подождут.

Кто ждать не будет, так это российский прокат. «Горыныч» стал четвертой картиной в линейке киносказок сельяновской компании «СТВ», которая за прошедшие пять лет обогатила отечественный кинематограф фильмами «Конек-горбунок», «По щучьему велению» и «Огниво» (суммарная касса — 3,6 млрд рублей). Новой лентой занималась примерно та же команда, что и предыдущими, разве что режиссер «Щуки» и «Огнива», бекмамбетовский соратник Александр Войтинский в этом году, по счастью, ушел к конкурентам — снимать сказку «Яга на нашу голову». А вот их сценарист Александр Архипов остался. Однако решил, по всей видимости, чересчур себя не утруждать, поэтому «Горыныч» часто смахивает на ленивый ремикс ленты про щуку — с тем же квасным патриотизмом, коварными либералами-западниками и частушками про кольцо врагов; из нововведений — ксенофобские гэги и аффирмацииВ поп-психологии — позитивное утверждение, краткая фраза самовнушения, создающая правильный психологический настрой. на тему увеличения оборонных расходов.

Тем не менее в какой‑то степени фильм действительно можно назвать шагом вперед. Он как минимум не адаптирует уже существующий сюжет, но перетасовывает хрестоматийные элементы в формально уникальную комбинацию. Которая к тому же работает как метакино по мотивам фильмографии Петрова: насчет «Кракена» понятно, а попаданчеством артист промышлял на заре карьеры в сериале «Пока цветет папоротник», по клубам тусил в экранизации романа Дмитрия Глуховского* «Текст» и даже с трудностями жизни отца-одиночки уже сталкивался — во второй части франшизы «Лед». Со «Льдом» фильм роднят и музыкально-танцевальные номера.

Да, «Горыныч» — это мюзикл, что наконец подводит нас к разговору о новичке у местного штурвала — режиссере Дмитрии Хонине. В его послужном списке два мини-сериала (военный альманах «Про людей и про войну» и док про альпинистов «Кислород»), а также два новогодних киноспектакля на льду — «Снегурочка» и «Бременские музыканты». Последние работы (вполне, кстати, симпатичные), надо думать, и позволили Хонину набить руку в вопросе оживления сценического шоу в требовательном пространстве экрана. Да так, что «Горыныч» получился не просто мюзиклом, а даже довольно-таки неплохим — с эффектными, остроумными и запоминающимися номерами.

Здесь необходимо отметить сами песни: они для разнообразия действительно похожи на песни из детской сказки и не обезвожены попытками добиться «современного звучания». Стихи к ним написал сам сценарист Архипов, а музыкой занимался Михаил Чертищев, в основном работающий в анимации (цикл о трех богатырях, «Лунтик»), — возможно, именно поэтому от «Горыныча» порой веет диснеевским «Аладдином», где султан сделался князем, а визирь расщепился на боярина и лжелекаря. Плохих номеров тут нет в принципе, а два хочется даже сохранить в избранное: выступление силача Бамбулы в исполнении Романа Курцына (гениальная рифма «проездом из Стамбула») и крестовый поход баронов на Русь под лютый йодль.

Мюзикловая составляющая удалась настолько, что, страшно подумать, почти искупает многочисленные огрехи картины. И диковатый сценарий, где протагонист в качестве альтернативы обману предлагает обман, антагонистов так много, что они образуют трехступенчатую систему коварства, а у вынесенного в заголовок Горыныча нет никакой линии, только внезапный финал. И неряшливый монтаж, сбивающий с толку. И кринжовые попытки заинтересовать взрослую аудиторию, ради которой в «Горыныче» поют Кадышеву и «Уматурман», цитируют анекдот про Кафку (грефневую) и спрашивают: «А у вас брат в Питере есть?» И даже сомнительный политический подтекст, будто бы сочиненный бешеным таксистом то ли из Нью-Йорка, то ли из Москвы.

Если когда‑нибудь наши потомки обнаружат подводную пещеру с доисторическими фильмами 2020-х, в обществе «Горыныча», пожалуй, будет не так тоскливо опускаться на дно.

* Дмитрий Глуховской внесен Минюстом в реестр иноагентов.