Их работа — секс: кто такие секс-координаторы и есть ли они в российском кино?

Фактически, съемки в сценах секса — всегда стресс для актера, даже если это сделано максимально целомудренно. Мой личный опыт работы над короткометражным фильмом «Антагонист» — лучшее тому подтверждение: в картине есть эпизод, в котором герои Юрия Дейнекина и Дарьи Максимовой лежат в постели после сцены секса, и Дарья в этот момент полностью обнажена. Съемкам этой сцены мы посвятили целый день.

Второй режиссер-постановщик, Анастасия Ледкова, ставила ее лично в присутствии только оператора-постановщика и фокус-пуллера — я лишь смотрел в плейбэк в стороне. Для Дарьи это была первая роль в кино, и негативный опыт мог бы повлиять на нее самым худшим образом — вплоть до нежелания заниматься профессией. У нас не было никакого договора, однако была устная договоренность, основанная на личном доверии. Последнее самое важное. На съемках студийного кино, где все упирается в скорость и деньги, происходит несколько иначе: там заключаются договоры. Это не значит, что никто никому не доверяет, просто как минимум возможны внештатные ситуации. Как максимум — злоупотребление властью со стороны кого-то из съемочной группы. 

Прежде чем говорить о съемках эротических сцен, нужно сказать, что кино со дня своего появления не стеснялось наготы, а по-хорошему — и того раньше! Первое изображение обнаженного человеческого тела в движении появилось еще в 1879 году, когда фотограф, художник и изобретатель Эдвард Мейбридж запечатлел в динамике несколько обнаженных мужчин и женщин в своей фирменной технике хронофотографии — то есть фотографий, сделанных последовательно на несколько фотоаппаратов, чтобы в дальнейшем воссоздать «фильм» из них. 

Затем в 1915 году актриса и режиссер Лоис Вебер сняла «Лицемеров», в которых присутствовала символически обнаженная героиня по имени Истина (Маргарет Эдвардс) — это стало первым случаем, когда на экране зрители увидели полную наготу (не имеется в виду, конечно же, нагота в порнокартинах — о последних Алексей Балабанов поставил фильм «Про уродов и людей». — Прим. ред.).

В частности, широко известной стала датская актриса Аста Нильсен, признанная одним из первых секс-символов в кинематографе. Она не стеснялась обнажаться в фильмах, однако это всегда была эротика чувственная, эстетическая, близкая к высокому искусству, а не к эксплуатации женского тела. 

В США, напротив, обнаженка довольно быстро оказалась табуирована. В 1930 году был принят печально известный кодекс Хейса, который ввел строгую цензуру в кино, в том числе на эротику. Вплоть до 1960-х любая плотская любовь на экране, в том числе в виде обычных, хоть и слишком страстных поцелуев, была под запретом. Лишь с ослаблением позиций того самого кодекса в кино вновь появились интимные сцены, как, например, в выпущенном в 1966 году в американский прокат «Фотоувеличении» Микеланджело Антониони, несмотря на запрет Ассоциации кинокомпаний.

Однако нагота по-прежнему была вещью скорее запретной, хоть и манящей: первый значимый фильм легендарного Тинто Брасса — антифашистскую эротическую драму «Салон Китти» (1976) со множеством сцен секса — в США зацензурировали, вырезав оттуда всю «клубничку». И это притом что за три года до этого вышла картина «Человек, который смотрит» (1973) Жанно Шварца, в которой главной темой был вуайеризм. В СССР и вовсе тема секса и человеческого тела долгое время считалась запретной. 

В 1977-м фурор произвела картина «Подранки» Николая Губенко, в том числе из-за сцены, в которой главный герой, сирота Алеша, завороженно наблюдает за учительницей, загорающей топлес, — это была одна из ряда советских картин 1970-х, наравне с «Сибириадой» и «Экипажем», где присутствовала женская нагота. Впервые же секс на экране был показан в легендарной «Маленькой Вере» Василия Пичула, а случилось это аж в 1988 году.

Иначе говоря, оголенным телам и показу секса на экране долгое время препятствовали — то государственная цензура, то боязнь авторов перед ней, даже когда цензура уже значительно ослабла. Однако чем более откровенным становилось кино, тем чаще возникали разговоры о том, как снимать секс-сцены. И дело даже не в технических моментах — просто вопрос объективации тела, особенно женского, всегда стоял остро.

Как быть с актерами на площадке, вынужденными изображать перед посторонними людьми и камерой интимную близость? Одной из крайних точек в этом вопросе стала скандальная история с фильмом «Последнее танго в Париже» (1972), главным образом из-за сцены анального изнасилования героем Марлона Брандо своей возлюбленной в исполнении Марии Шнайдер. Актрису никто не предупредил, что будет использоваться сливочное масло в качестве лубриканта, Брандо вел себя с ней грубо, а режиссер Бернардо Бертолуччи не стал вмешиваться, чтобы добиться максимального эффекта. И хотя реального полового акта не было, спустя 35 лет после релиза Шнайдер признавалась, что этот опыт был для нее крайне болезненным.

Это люди, задача которых — следить за тем, чтобы в откровенных эпизодах всем, особенно актерам, было максимально (насколько это возможно) комфортно.

Одной из первых официальных секс-координаторок стала Элизабет Тэлбот, начинавшая свою карьеру как постановщица боевых сцен. Она зарегистрировала собственную компанию в 2016 году, чтобы консультировать съемочные группы по вопросам съемок интимных эпизодов. Это случилось за год до громкого скандала с продюсером Харви Вайнштейном, обвиненным в домогательствах к актрисам — его кейс положил начало большой общественной дискуссии о допустимом на съемочной площадке и вне ее. 

В Голливуде существует целый отдельный пункт в договоре о том, какие границы должны быть соблюдены на съемках того или иного проекта. Актеры и актрисы подробно прописывают, как их могут снимать — например, только со спины и не ниже пояса, в белье или топлес и т.д.. Это не просто заморочка, а юридически оформленное требование — актерский профсоюз SAG-AFTRA, в котором состоят многие голливудские актеры, среди которых, например, Джордж Клуни и Джессика Честейн, регулирует этот вопрос на уровне внутреннего законодательства. Скажем, в нем проговаривается, что все аспекты, связанные со съемками сцен секса, должны подробно обсуждаться до начала съемок и фиксироваться на бумаге. Еще есть пункт, согласно которому «артист имеет право взять с собой на прослушивание человека для поддержки, включая друга, профессионального представителя или секс-координатора».

А когда непрошенные действия совершают опытные звездные актеры с позволения режиссера (грубо говоря, работодателя), это уже вопрос не жертвы ради искусства и художественного замысла, а злоупотребления властью. Мария Шнайдер на момент съемок была перспективной актрисой, а после картины Бертолуччи долгое время не могла нормально сниматься в кино из-за страха перед камерой и пристрастия к наркотикам — в связи с этим она даже была уволена с фильма «Этот смутный объект желания» (1977) Луиса Бунюэля, где у нее была главная роль.

Ламара Согомонян, опытный второй режиссер, а также режиссер-постановщик четвертого сезона «Содержанок», сериала, в котором секс — один из главных аттракционов, работала на зарубежном проекте, где была секс-координаторка, и так описывает свой опыт:

«Для меня это был такой хореограф-психолог, который довольно четко объяснял пластику самого движения в интимных сценах — и которую мы заранее репетировали, чтобы потом просто визуализировать. То есть мы видели репетицию и давали уже непосредственно съемку. Я не принимала участия в подготовке и обсуждении, поэтому конкретно не смогу ответить, насколько подробно они обсуждают каждый пункт и все ли вносится в договор, но на съемках все были уже заранее подготовлены».

Как в принципе строится работа секс-координатора, задача которого — не допустить подобных ситуаций? В первую очередь такой специалист оказывает поддержку, психологическую и юридическую, своему клиенту: следит за тем, чтобы требования договора на съемках сексуальных сцен строго соблюдались. Он или она — чаще всего в этом качестве выступают женщины — наблюдает за реакцией своего клиента на интимную близость с партнером (проще говоря, читает body language), обеспечивает договоренности по важным пунктам, следит за дыханием, эмоциями и общим состоянием. 

Если ему/ей кажется, что клиенту некомфортно, съемки останавливаются, чтобы помочь артистам успокоиться. Именно поэтому подробный договор заключается до начала работы, чтобы координатор мог следить за его соблюдением и вмешиваться в случае нарушения договоренностей.

Ламара Согомонян говорит, что для актера интимные сцены — очень сложная и стрессовая задача, и рассказывает, как устроены подобные съемки в большом кино, чтобы для всех они прошли максимально комфортно.

«Представим: вы актер или актриса, вам предлагают роль мечты, и у вас первая сцена любви за всю вашу карьеру, довольно откровенная. Первым делом вы обсудите границы дозволенного с агентом, а он — с кастинг-директором. Далее последует встреча актера и режиссера, на которой режиссер подробно расскажет, как планируется снимать эту сцену, что нам важно увидеть, а что мы можем скрыть той самой магией кино. При необходимости — знакомство героев, совместное обсуждение или репетиция, иногда с камерой, в одежде, конечно.

И вот наступает день X. Второй режиссер просит всех, кто не должен находиться у плейбэка, удалиться в другую комнату. На площадке остается минимальное количество людей, без которых съемка физически не может осуществиться. Примерно 20 из 80–100. Актер с актрисой приглашаются на площадку, их чаще всего приводят в халатах или чем-то удобном, что позволяет быстро прикрыть все, что они не хотели бы показывать между дублями. Режиссеру, на мой взгляд, необходимо наладить атмосферу в момент съемки. Это тонкий рабочий процесс. Уважение в первую очередь к актерам и группе. Никаких сальных шуточек.

Бывало, у актеров иногда в моменте проскакивали нетонкие высказывания. Но в целом понять можно: человек всегда нервничает в таких обстоятельствах, особенно если это первый опыт. Так вот, мы остались в этой комнате, плюс то самое минимальное количество людей. Порепетировали. Далее просят эти 20 человек удалиться. Остаются операторы, звук, иногда режиссер и актеры, понятно. А дальше начинается магия. Конечно же, актерам нужно дать время, чтобы все получилось. С первого дубля очень редко что-то выходит — просто нужно подождать, дать возможность двум людям раскрыться нужным образом».

А вот что о своей работе рассказывает секс-координаторка Луиз Кемптон: 

«Итак, мне прислали сценарий сериала или фильма. Я тщательно его просматриваю, выделяю все, что можно считать интимным: от сцен с пожатием рук до секса с проникновением. Кто-то стоит в душе или сидит на унитазе, кто-то, может быть, раздет до нижнего белья — все, что выходит за рамки полностью одетого человека. В некоторых постановках может быть всего три такие сцены, в других — куда больше. Поэтому я выделяю все, чтобы ничего не упустить. Определяю, где моя поддержка является рекомендательной для актеров, а где она строго необходима. В зависимости от того, как работает режиссер и актеры, я могу быть вовлечена и в хореографию движения таких сцен. Иногда создаю всю хореографию от начала до конца. В других сценах просто помогаю актерам работать так, как они сами хотят, — и тогда просто проверяю, как все происходит.

Затем я прихожу в день съемок, чтобы убедиться в том, что все проходит в соответствии с договоренностями. Плюс помогаю на самой площадке. Допустим, есть сцена с обнаженкой в душе. Нужно продумать, какие части тела попадут в кадр. Будет ли матовое стекло? Прозрачная ли занавеска? Я все это выясняю. Затем связываюсь с костюмерной по поводу одежды и с гримерной, если мы, например, хотим скрыть татуировки. Иногда также общаюсь с локейшен-менеджерами по поводу температуры на локации. Если у нас есть сцены на улице? Есть ли место для палатки, чтобы остаться в уединении? Доступны ли они для сторонних наблюдателей? Закрыто ли само место от ненужных взглядов? Когда снимаешь интимные сцены, нужно продумать множество вещей, о которых другие подчас не думают вообще. Нет ничего хуже, чем готовиться к „мотору“ и вдруг подумать: „О, мы же снимаем сцену на улице, но там целая куча домов, нужно предупредить жильцов, что на их лужайке будет кое-что происходить!“»

Несмотря на то что в последние годы секс-координаторов становится все больше (по крайней мере, в зарубежном кино) и существуют целые организации и инициативы, направленные на обучение работе секс-координатора (например, Consent Wizardry), к этой профессии по-прежнему многие относятся не только без должного уважения, но и с откровенной издевкой. 

Секс-координаторка Эль МакЭлпин рассказывала, что на съемочной площадке ее и коллег часто называют «полицией веселья» (fun police) и не понимают, в чем смысл того, что они делают. «Почему, если обученный специалист следит за тем, чтобы соблюдались чужие границы, это кажется кому-то разрушением веселья?» — вопрошает она. Отчасти это связано с тем, что так называемая культура изнасилования (rape culture) долгое время была в порядке вещей, а пострадавшие от домогательств и сексуализированного насилия подвергались шеймингу и осуждению. Поскольку секс был и остается табуированной темой, с которой медленно, слой за слоем, снимаются пласты запретности, сцены секса подчас выглядят как дополнение к другим, наподобие экшн-сцен с насилием. 

Так почему есть люди, отвечающие за безопасную постановку трюков, есть люди, регулирующие применение взрывоопасных и воспламеняемых материалов на съемках, есть, наконец, постановщики драк, которые следят, чтобы актеры не травмировались, — но не может быть координаторов сцен, связанных с сексом и наготой? Неужели кому-то кажется, что поверхностное отношение к чужому телу является чем-то нормальным? Вопросы риторические, а ответы на них будут ответом в том числе на вопрос, почему секс-координаторы в индустрии необходимы. Это выходит далеко за рамки только лишь съемок кино — это вопрос бережного отношения к людям в целом.

У нас в принципе не существует позиции секс-координатора, поэтому актеры чаще всего вынуждены полагаться исключительно на доверие к режиссеру и другим коллегам. Отчасти это связано с консервативными взглядами россиян, для которых разговор о том, что, грубо говоря, находится ниже пояса — это что-то западное и, значит, непристойное, неважное, а то и попросту «вражеское».

Очень показателен комментарий актрисы, пожелавшей остаться анонимной. Она принимала участие в съемках сцены секса в одном из российских сериалов: «В России такое снимается, типа, с закрытыми глазами. Все стараются поскорее сделать это и пойти дальше. Причем показать мужскую попу — это как бы не по-пацански, а вот женскую — пожа-а-алуйста! Если бы секс-координатор у нас был, то максимум сказал, в какой позе нам ********* [заниматься сексом]. А женщину к этому вообще не допустят — скажут, что и без тебя разберемся, баба».

Ламара Согомонян считает, что для режиссера ключевая задача — на каждое «нет» актеров получить «да»: «В том смысле, что ему необходимо найти границы допустимого, выяснить, возможно ли их подвинуть для нужной сцены, войти в доверие и помочь актеру расслабиться. По моему опыту — ситуации бывали разные. Кто-то просто не хотел этого делать. Кто-то отказывался изначально, и мы тогда меняли развитие персонажа или актера, бывало и такое. Я в целом очень благодарна каждому из актеров, кто прошел со мной этот путь, доверившись и телом, и душой. Понятно, что для меня тоже что-то было в новинку, как постановщице. В качестве второго режиссера я стояла по другую сторону и неоднократно наблюдала, как это делают другие. В целом насмотренности мне, кажется, хватило, чтобы чувственно или точно, местами жестко реализовать и рассказать зрителю задуманную мысль через подобные сцены».

В России людей, похожих на секс-координаторов, Ламара пока не встречала. 

Исходя из этого, вроде как и не нужна такая должность — наша анонимная актриса-собеседница считает, что это в принципе невыгодная история: «Платить деньги кому-то, кто расскажет, как трогать актрису или актера? Очень смешно. Это же тратиться на целый кинообед ему или ей! Да и не так часто у нас снимают секс, чтобы специально под это человека обучать, да и кто обучать будет? Тупо будет сидеть без работы и иногда выходить, чтобы над ним посмеялись. Секс-координатор — я прямо вижу, какие шуточки придумают для него. По моему опыту: мы просто договариваемся с партнером в кадре и режиссером, что делаем, а что нет, — на этом и закончили. Например, поцелуи без языка, за жопу и сиськи не трогать. Если бы что-то пошло не так — послала бы всех ***** [к черту] и отказалась бы сниматься, вот и все. Потом, правда, возможно, мне за это прилетело бы, но и лапать каким-то извращугам себя не позволю. В России проще влепить промеж глаз, если есть силы, чем доказывать, что кто-то на тебя не так посмотрел. Ну или огребать, потому что ты маленькая слабая девочка».