Что смотреть в кино: приквел «Голодных игр», хоррор по видеоигре и док про саунд-дизайн

До того как вспыхнуло пламя революции и запела сойка-пересмешница, в Панеме жил да был паренек Кориолан Сноу (Том Блит) из обнищавшего аристократического рода, которому выпал шанс стать ментором трибутки 12-го дистрикта Люси Грей Бэрд (Рейчел Зеглер) на десятых ежегодных «Голодных играх» — реалити-шоу про игры на выживание. Кориолан почти сразу же влюбился в Люси, помог ей победить, и жить бы им счастливо в лесу, однако амбиции юноши простирались гораздо шире.

Origin, или, иначе говоря, история происхождения злодея, — модная нынче тема в кино (см., например, «Джокера» или «Круэллу»). Вот и авторка «Голодных игр» Сьюзен Коллинз решила обратиться к молодым годам будущего диктатора Панема Кориолана Сноу, а в режиссерское кресло экранизации вернулся Фрэнсис Лоренс. Казалось, ну что хорошего может из этого выйти, ведь франшиза уже отжила свое. Но оказалось, что нет! «Баллада о змеях и певчих птицах», пожалуй, лучшая часть «Голодных игр». Как и «Тайны Дамблдора», она исследует генезис фашизма, но, в отличие от «Фантастических тварей», намного увлекательнее и умнее. «Баллада» — практически слоубернер. Стоит перетерпеть первые две части (в идущем почти три часа фильме они обозначены как главы), чтобы насладиться финальной. В ней с ошарашивающей простотой показано, как путь из моральных компромиссов приводит власти предержащие к кровавому трону, а костры амбиций превращаются в пламя, которое оказывается ой как не просто потушить. Тому, кто стал у власти (пусть по праву), вернее нет могилы, чем трибуна, с которой слышит он хвалу. Е.Т.

В 1995 году режиссер Мамору Осии решил переделать игривую киберпанк-мангу Масамунэ Сиро в медитативный и печальный аниме-фильм о проблемах идентичности и постгуманизме. Выбор Осии катапультировал его имя в вечность и превратил «Призрак в доспехах» в один из главных фантастических фильмов всех времен. За тридцать лет с момента выхода аниме успели растащить на цитаты, однако острота его экзистенциальных вопросов оказалась не подвержена коррозии времени. Где находится сердцевина нашей идентичности, отсеченная от всего лишнего? Владеем ли мы собой, если наши тела принадлежат властным структурам? Так ли страшен ИИ, как его малюют? Или же это новая форма жизни, освобожденная от оков аналоговой реальности? Чем ближе мы ко времени действия фильма (оно происходит в 2029 году), тем актуальнее становится его проблематика. В.Г.

Страдающий от астмы мужчина (Кадзунари Ниномия, некогда сыгравший одну из главных ролей в иствудских «Письмах с Иводзимы») после телефонного звонка своей девушки узнает, что скоро станет отцом. Следом он застревает в бесконечно повторяющемся коридоре метро. Выбраться из него можно, лишь следуя правилам: если находишь аномалию — иди в обратную сторону, если аномалии нет — иди вперед. Правильно угадать требуется восемь раз, после каждой ошибки счетчик откатывается до нуля.

Если вам показалось, что это звучит как идеальная концепция для видеоигры, то вам не показалось. Экзистенциальный триллер «Выход 8» — киноадаптация инди-хита The Exit 8 от японской студии Kotake Create, скомбинировавшей катакомбный сюрреализм метро и паранойю поиска несоответствий на первый взгляд в идентичном пространстве. Режиссер Гэнки Кавамура удачно воспроизвел средствами кино сразу оба пункта. Тот самый коридор метро и почти все аномалии перенесены с фансервисной дотошностью. А для сближения опыта просмотра с опытом игры Кавамура снимает преимущественно длинными планами, в которых камера медленно следует за героем, и выбирает такие ракурсы, чтобы мы тоже могли заметить аномалии.

Ощутимый недостаток у фильма лишь один: он бы выигрышнее смотрелся в качестве эпизода «Черного зеркала», чем в полнометражном формате. И это неудивительно, ведь прохождение игры занимает не больше часа. Однако Кавамуру выручает остроумное решение привязать к концепции The Exit 8 тему отцовства. Вселенная проверяет на прочность страх героя перед переменами, помещая его в пространство, где отвернуться от изменений означает навсегда застрять в одном месте. В результате скука сюжетных провисаний компенсируется неожиданно трогательным финалом, в котором цитаты из Кубрика соседствуют с душещипательной азиатской мелодрамой. В.Г.

Незадолго до старта Венецианского кинофестиваля до российского проката добралась картина прошлого итальянского смотра. «Родственные души» открывали программу «Горизонты», посвященную новым тенденциям в киноязыке. С одной стороны, это подчеркивает особенное отношение к постановщику и исполнителю главной роли Валерио Мастандреа, чей звездный статус внутри страны закрепил итальянский суперхит «Всегда есть завтра». С другой — указывает на необычность самого фильма. «Родственные души» — романтическая драма о мужчине и женщине (Мастандреа и Долорес Фонси), застрявших в больнице, где их почти никто не видит. Все дело в том, что оба находятся в коме, пока их души слоняются по миру живых. В.Г.

Один из самых трогательных фильмов иконы американского инди-кино Джима Джармуша. Не просто так режиссер дал своему поэту-герою Патерсону (Адам Драйвер) непримечательную на первый взгляд профессию водителя автобуса. Ведь иногда самое важное произведение искусства — это твоя жизнь, а стихи — лишь способ подобрать к ней ключики. Несмотря на то что сам фильм — эстетская фантазия, чей автор мечтает о мире, где эстет может спокойно жить и творить, «Патерсон» лишен претенциозности и наделен такой нежностью и такой любовью к самым маленьким деталям бытия, что после просмотра не остается иного выбора, кроме как признать: я/мы Патерсон. В.Г.

«32 звука» Сэма Грина посвящены — вы угадали! — 32 случайным звукам: от подушки-пердушки (не шутка) до душераздирающего момента с участием последней птицы вымершего вида чешуегорлого мохо. Последний момент особенно забирается в душу за счет интерактивности: время от времени авторы просят нас закрыть глаза и сконцентрироваться на звуке. Изобретательный фильм Сэма Грина чаще всего называют документалкой, хотя куда точнее было бы использовать понятие «видеоэссе». Свободную структуру картины легко принять за несвязность, однако она нужна Грину, потому что «32 звука» — не столько высказывание, сколько поиски смысла в какофонии вселенной. В.Г.