«Скотт Пилигрим» против «Трилогии Cornetto»: фильмы Эдгара Райта от худшего к лучшему

Это расширенная и обновленная версия материала, который впервые был опубликован на сайте «Афиша Daily» 26 ноября 2021 года.

«Братья Спаркс» — классическое рокьюментари с говорящими головами. Куча лиц малой и средней степени узнаваемости поют юбилейные дифирамбы (слоган на постере пытается впечатлить цифрами: «50 лет, 25 альбомов») влиятельной, но не широко известной арт-рок-группе Sparks. На экране мелькают, вызывая головную боль, кадры старых клипов, телевизионных выступлений и туровых бэкстейджей; особо яркие анекдоты из жизни экранизируются в виде ограниченной анимации. Высидеть эти два с половиной часа неофитам невозможно; для критически мыслящих фанатов просмотр будет не менее невыносимым, ведь они обязаны признать, что такая неординарная группа, как Sparks, заслуживает чего‑то большего, чем самый банальный док в истории.

Этот пункт в фильмографии Эдгара Райта вызывает искреннее недоумение: казалось бы, жанр юбилейного дока с говорящими головами или умер, или заслуживает максимум публикации на ютубе, но никак не кинопроката. Райт в прошлом демонстрировал мастерство музыкального монтажа, однако по иронии судьбы в первом своем фильме о музыкальной группе монтирует википедийную биографию ее участников (детство, колледж, первый лейбл, второй лейбл, альбом-камбэк, культовая слава, позднее признание и т. д.) на редкость монотонно и неритмично. Даже хейтерам группы должно быть обидно за этот фильм.

Дебютный полный метр Райта «Пригоршня пальцев», снятый в 90-е, по окончании арт-колледжа, напоминает современные ютуберские скетчи. Друг детства режиссера Грэм Лоу старательно пародирует Клинта Иствуда — если бы он был вашим другом и вы вместе сидели в пабе, это могло бы быть обаятельно. Антураж вестерна в кадре задают другие щуплые парни с накладными усами, картонная лошадь и прочий нарочито фальшивый реквизит да монтажные оммажи самым заезженным приемам Серджо Леоне. В общем, в гипотетическом обзоре на «Пригоршню долларов» какой‑нибудь BadComedian справился бы с пародийными скетчами не хуже.

Дебют Райта почти никто не видел (публично он распространялся только на видеокассетах), и, несмотря на анонс переиздания шесть лет назад, ситуация так и не сдвинулась с мертвой точки. На самом деле, ничего страшного, ведь этот фильм представляет в основном интерес не как самостоятельное произведение, а как важный пункт в биографии культового режиссера. Именно после просмотра «Пригоршни пальцев» снимать свое скетч-шоу Райта позвал комедийный дуэт Лукаса и Уолльямса, позже он снял скетч-шоу Билла Бейли и Алексея Сейла, а затем — знаменитый ситком «Долбанутые» с Пеггом и Фростом. Остальное, как говорится, уже история.

В какой‑то момент карьера Эдгара Райта совершила полный эстетический круг. Если стебную «Пригоршню пальцев» портило то, что жанровые пересмешки в нем были слишком примитивные, то «Прошлой ночью в Сохо», наоборот, страдает из‑за того, что к более чем компетентному оммажу джалло и квартирной трилогии Полански не добавили и капли иронии. Райт впечатляет режиссерской сноровкой: ни в 60-е, ни в 70-е никто так концентрированно не чередовал сложные пируэты камеры, множественные фантазийные образы и дизайнерский антураж костюмов и декораций; современная компьютерная графика здесь только помогает. Но чего стоят все эти синефильские изыски, выполненные с абсолютно серьезным, порой даже угрюмым выражением лица?

Райт здесь сильно полагается на двух главных актрис (Томаcин МакКензи, Аня Тейлор-Джой), но, увы, ни одна из них не обладает и тенью способности выражать едва заметную серьезную иронию, которая была присуща Пеггу и Фросту. Лишь ближе к финалу ситуацию несколько спасает кэмповая Дайана Ригг в своей финальной роли: ей удается напомнить, что жанровое кино — это чуть ли не в первую очередь про зрительское веселье.

Выход Райта на территорию высокобюджетного блокбастера с антитоталитарным посылом, о котором в нулевые киноманы могли только мечтать, а теперь он не приносит особой радости. Нет, Райт не растерял свой авторский стиль. На месте клиповый монтаж, изобретательные экшн-сетписы и шоустопперы (от погони, снятой из багажника, до электрических домашних ловушек, анимированных в духе «Один дома-2»), изящно синхронизированные панорамы и переходы, а также фирменные скорострельные гэги (герой стоит напротив монитора с объявлением о розыске и, не осознавая, вращается в такт видео с собой; герой голым выпрыгивает из окна гостиницы, зацепившись за шнур, а сверху на него летит неоновый игрек, на который он кричит: «Почему?»Y и Why по-английски звучат одинаково.).

Проблема в том, что и артист Глен Пауэлл в главной роли, и актеры второго плана (от Джоша Бролина до Майкла Серы) оказываются не способны подключиться к ироничной интонации режиссера с таким же тонким чутьем, как это делали Пегг и Фрост. Антитоталитарный посыл разбивается о прилизанную эстетику продукта голливудской корпорации. Окончательно портит впечатление скомканная концовка — слишком нелепая для серьезного боевика, слишком благостная для пародии. А ведь молодой Райт когда‑то так чувствовал жанры, что и сам бы это все понял, прежде чем такой фильм добрался до экранов.

В «Малыше на драйве» режиссер полностью подчинил постановку одной высокой концепции: что, если бы фильм про водителя-грабителя типа «Драйвера» или «Драйва» был смонтирован под музыку, подобно музыкальному клипу. Эту идею удалось реализовать в полной мере — фильм и вправду мог бы выступать идеальным учебником по монтажу (за монтаж фильм, разумеется, и получил большую часть своих наградПремии BAFTA, «Выбор критиков», а также номинацию (одну из трех) на премию «Оскар».). Но достаточно ли одного хорошо выполненного формального упражнения для того, чтобы сделать картину действительно замечательной?

Никого не удивит тот факт, что «Малыш на драйве» — фактически авторемейк, развитие идеи музыкального клипа «Blue Song» про драйвера-меломана, который режиссер снял в начале своей карьеры. Надо сказать, что ничего особенного к лаконичному видео полномасштабный блокбастер не прибавляет. Да, Райт всю дорогу старательно развлекает зрителя и причудливой хореографией погонь, и необычными ракурсами перестрелок, и нуарными предательствами, однако на выходе фильм в лучшем случае просто сразу забывается, а в худшем — утомляет. Даже концентрированное развлечение не должно испытывать зрительское терпение.

В хоррор-пародии «Зомби по имени Шон» Эдгар Райт впервые задействовал свою фирменную формулу: по Райту кинопародия ни в чем не должна уступать оригиналу и даже может этот оригинал в чем‑то и превосходить. Уже на следующий год после премьеры «Шона» Райт сам в качестве актера снимется в «Земле мертвых» Джорджа Ромеро. Если воспользоваться этим поводом для прямых сравнений между пародией и оригиналом, то выводы будут не в пользу последнего. «Зомби по имени Шон» лучше снят, динамичнее смонтирован и обладает более качественными эффектами, чем современная ему работа короля зомби Ромеро. Да и с классическими образцами жанра он вполне в силах конкурировать с точки зрения чистого ремесла.

Что касается содержания фильма, то здесь зомби-завязка сочетается с ромкомом и лузерской комедией. В повторяющемся гэге фильма герои строят неправдоподобные планы по выполнению насущных задач во время апокалипсиса и, несмотря на весь абсурд, умудряются выживать. Выдающийся комедийный дуэт Саймона Пегга и Ника Фроста порой строит из себя чуть ли не пайтоновского уровня идиотов, но кто сказал, что это способно уменьшить увлекательность истории или отменить саспенс?

В то время как «Зомби по имени Шон» был деконструкцией лишь одного жанра (про зомби), «Типа крутые легавые» — это уже дикая жанровая смесь. Бадди-коп-боевик в духе «Плохих парней» и «Смертельного оружия» здесь встречает лютый фолк-хоррор образца «Плетеного человека». При этом скорость выстрелов визуальных гэгов, количество камео видных британских юмористов и просто степень угара здесь даже по сравнению с первой частью «Трилогии трех вкусов Cornetto» зашкаливает.

Именно в «Типа крутых легавых» Райт осознал, что в кинопародии позволено чуть больше, чем в серьезном жанровом кино. Впустив в кино тонкую иронию, можно связать воедино вообще какие угодно из любимых жанров, причем в любом количестве и порядке. Как ни удивительно, это никак не мешает вызвать у зрителя искренние эмоции: броманс героев Пегга и Фроста ближе к концу фильма трогает не слабее, чем отношения всех остальных известных парочек из бадди-коп-боевиков.

Как и полагается финалу трилогии, последняя картина про кровь и мороженое «Армагеддец» — это кульминация всех наработок серии. Во-первых, за основу взят самый зрелищный жанр из возможных, а именно фантастический боевик про вторжение инопланетян. Во-вторых, накал драматических страстей здесь соответствующий — иначе как душераздирающей историю воссоединения пятерых друзей юности для последнего бар-хоппинга не назвать.

Саймон Пегг играет здесь, пожалуй, свою самую выдающуюся трагикомичную роль — инфантильного алкоголика, которому представился шанс спасти планету и доказать самому себе, что его существование стоит хотя бы ломаного гроша. Пегг в готическом плаще и солнечных очках выглядит одновременно смертельно усталым и полным маниакальной энергии, ужасно нелепым и по-настоящему крутым. После такого кино с таким героем всем участникам событий не грех и уйти на заслуженную пенсию — лучше момента уже никогда не будет.

В вирусной песне на ютубе пелось, что «„Скотт Пилигрим“ испортил целое поколение девушек». Если оставить в стороне мизогинную риторику этой строчки, то главный вывод, который можно сделать, — это то, что целое поколение молодых людей смотрело фильм «Скотт Пилигрим». И совсем не факт, что это были в первую очередь девушки.

Допустим, что у каждого поколения есть один главный, самый культовый фильм. Тогда для поколения миллениалов на эту роль ни один кандидат не подходит лучше, чем «Скотт Пилигрим». Да, тот момент, что крашеные волосы заменяют девушке черты характера, может раздражать, а главный герой, упивающийся собственным инфантилизмом (фильм снят во времена, когда студенту встречаться со школьницей было не стремно, а по фану), — вызывать чистый кринж. Но все равно это ровно то кино, которое все мы (миллениалы) заслуживаем.

Мы выросли на восьмибитных видеоиграх, для нас инди-рок был стократ круче рэпа, а главным супергероем был максимально неловкий и кринжовый Тоби Магуайр — все эти референсы включены в картину не просто как упоминания вскользь общих культурных мест, а как часть киноткани. Великий актер своего поколения Майкл Сера изображает доморощенного супергероя с нежностью и юношеской натуральностью, какой больше нигде не увидишь. Драки с игровым эффектами и инди-рок-концерты Эдгар Райт ставит с таким апломбом и энергией, что в нулевых сразу же хочется остаться навечно. Как и любой культовый фильм, репрезентующий целое поколение, «Скотт Пилигрим» заставил зрителей заново влюбиться в самих себя и свое время. Можно называть это «порчей» поколения, а можно — кинематографическим чудом.